Каменный Пояс. Книга 1. Демидовы. Евгений Александрович Федоров

солдатом тебе не быть, другая стезя выпала!

      Кузнец внимательно осмотрел иноземную алебарду, поднял на царя жгучие глаза.

      – Ну как? – спросил царь. – Сможешь смастерить такие?

      – Наши русские алебарды получше, государь, будут!

      Петр засиял, сгреб кузнеца за плечи. Силы в нем – горы воротить, ростом вровень с кузнецом, засмеялся весело ему в лицо:

      – Ладно! Только смотри, как бы не вышла пустая хвальбишка. За похвальбу самолично отхожу тебя. От меня, кузнец, никуда не укроешься, – со дна морского сыщу. Слышишь?

      – Слышу, – поклонился кузнец. – Разреши идти и за дело браться?

      Такая быстрота государю пришлась по душе.

4

      Кузнец сдержал свое слово, работу исполнил вдвое скорее, чем назначил царь, и алебарды доставил в Воронеж.

      Петр Алексеевич самолично осмотрел и проверил доставленные алебарды, остался весьма доволен их добротной отделкой, отпустил кузнецу Антуфьеву из государевой казны втрое против того, во что они обошлись. Сверх того пожаловал тульскому кузнецу важнецкий отрез сукна на платье и серебряный ковш да посулил на обратном пути в Москву заехать к нему в гости и испить из того ковша.

      И царь сдержал свое слово. Проездом через Тулу он завернул в Кузнецкую слободу и среди бревенчатых строений отыскал кузницу Никиты.

      …Двери кузницы были раскрыты настежь, косые лучи солнца падали на утоптанную землю. В полутемной кузне пылали горны; кузнецы и молотобойцы, полуголые, в стоптанных лаптях, с засученными рукавами, проворно хлопотали у наковален. Шипели и охали мехи, звенели наковальни, из-под молотов дождем сыпались искры. Царь с любопытством разглядывал горячую работу. Кузнец Никита, в кожаном фартуке, держал раскаленное железо, а сын – плечистый, круглолицый Акинфка – бил молотом. Никита ухом не повел, завидя царя в кузнице, докончил дело, сунул скованное в бадью с водой, – в ней зашипело, взвился пар.

      – Здорово, – сказал Петр.

      – Здорово, Ваше Величество, – степенно поклонился Никита.

      Царь был долговяз, большие темные глаза слегка навыкате. От него пахло крепким табаком, водкой и едким потом. На нем был поношенный темно-зеленый с медными пуговицами Преображенский мундир.

      – Дай-кось, – потянулся Петр к наковальне. – Дай-кось, кузнец, испробую.

      Никита повел жесткой бровью, сын Акинфка проворно кинулся к нему, от отца – к наковальне. Гость повернулся к кузнецу:

      – Показывай образец!

      Никита вынул из бадейки закаленный багинет[5].

      – Вот, Ваше Величество.

      Царь вгляделся в образец и схватился за молот:

      – Держи!

      Посыпались искры; Петр ковал крепко и будто ладно, а когда показал Никите скованное, кузнец поморщился, сплюнул:

      – Негоже, государь. Подмастерка не дам за такую работу.

      Царь сбросил мундир, засучил рукава, обрядился в кожаный передник и рявкнул:

      – Давай еще!

      Акинфка со

5

Багинет – штык.