.

омир сбежал вниз сразу, оказавшись перед вепрем, ворочавшимся где-то в кустарнике, и выставил копьё перед собой. Агнару, который было остановился на гребне, решая, кому из братьев больше нужна помощь, он крикнул:

      – К Добру иди! У него только лёгкие сулицы, а я уж как-нибудь управлюсь!

      Агнар со своей мощной рогатиной, которой можно было прижать зверя к земле, побежал за старшим братом, а Остромир медленно двинулся вперёд. Он протиснулся через орешник и увидел всю картину борьбы. Крупный секач крутился в неплотном кольце собак, он казался почти чёрным в тени крон возвышавшихся по склонам деревьев, да и глаза не сразу привыкли к полумраку после яркого солнца. Мохнатые, невысокие, но упорные собаки атаковали его с разных сторон – наскакивали, коротко кусали и отпрыгивали, избегая клыков. Вреда зверю они почти не наносили, но главное – сковывали его, не давая бежать.

      Остромир улыбнулся, он вспомнил, как его отец не верил в этих собак. Ваутская порода считалась мало пригодной для травли крупного зверя – на кабана было принято ходить с другими, короткошёрстными и длиннотелыми псами, что могли намертво вцепиться в морду секача или тура. Однако они, звавшиеся морхами, стоили недёшево, и юноша решил выбрать других – голубоглазых ваутов, которых разводили для охоты скорее на мелкого зверя. Отец думал, что из этой затеи ничего не выйдет, но собаки научились преследовать и сейчас брали уже не первого своего вепря.

      Он двинулся вперёд, желая первым нанести верный удар, его копьё, сжатое двумя руками, замерло на уровне пояса. Однако зверь почуял неладное и рванул вниз по оврагу, заставив собак отпрыгнуть. Шагах в двадцати появились Доброслав с Агнаром, первый замахнулся сулицей с кожаной петлёй на древке, и метнул, выкрикнув от напряжения. Лёгкое копьё попало кабану в горб. Секач двинулся в бок, Агнар бесстрашно бросился наперерез, зацепил его своей рогатиной и начал прижимать, но тот выкрутился, извиваясь как змея. Взметнув прошлогодние палые листья, вепрь описал дугу и помчался обратно, прямо на младшего брата.

      – Осторожно! Не стой на пути! – крикнул Доброслав.

      Остромир отступил чуть в сторону, дождался и ударил что есть сил, погрузив копьё зверю в область плеча. Поначалу казалось, что ему удастся свалить своего противника, но живучий кабан прянул вперёд, юноша не удержал древко, и едва успел отскочить, чувствуя, что клыки скользнули над коленом. Брат подбежал к нему, Агнар же в несколько прыжков настиг ослабшего и волочившего за собой копьё зверя, и навалился всей массой на древко, не давая тому уйти. Остромир быстро вскочил, они с братом пришли на помощь, окружая кабана. Доброслав ударил второй сулицей в упор и начал давить, Остромир же подхватил болтавшееся древко первого копья, которое прочно сидело в мясе благодаря своим шипам на наконечнике. Втроём они завалили вепря, однако он мог ещё долго истекать кровью, поэтому Агнар достал нож и быстро перерезал ему горло, отталкивая собак. Псы облепили зверя, вцепившись в разных местах, и истошно рычали. Теперь всё было кончено.

      Спустя короткое время они уже отдыхали на краю оврага, и солнце, что несколько последних дней грело почти как летом, заставляло их жмуриться. Втащенный наверх зверь оказался крупным самцом с чёрной спиной и бурыми боками, от волока на траве остался заметный кровавый след. Агнар взял на привязь их собак, сосчитав, что все пять на месте, те же никак не хотели отставать от вепря. Остромир снял распоротые штаны и осмотрел свежую рану, протянувшуюся полумесяцем и кровоточащую весьма обильно.

      – Досталось? – покачал головой старший брат. – Я же говорил, чтобы ты не стоял на его пути.

      – Ничего страшного, рана лёгкая, – улыбнулся тот. – Нужно встречать опасность лицом, разве нет? Я не отступил от этого правила.

      Остромир сбросил и рубаху – пот стекал по нему ручьём, и хотелось подставить спину солнцу. Ему было девятнадцать лет, пшеничные волосы до плеч, как принято у знатных анатов, свободно трепетали на лёгком ветерке, и он, несомненно, считался в своём народе красивым, имея светлые глаза и открытое лицо. Ни усов, ни бороды он не носил. Брат иногда подшучивал над ним, ибо среди анатов ещё живо было мнение, что без бороды мужчина не мужчина, хотя в южных княжествах уже многие предпочитали её не иметь. Он не принимал эти шутки близко к сердцу, так как считался ещё скорее юношей и мог позволить себе изображать молодого бога на праздниках. Тело его выдавало изрядные силу и ловкость, было видно, что он с детства скакал на коне и упражнялся с оружием, как это принято у людей, чьи предки слыли воинами уже не в одном поколении.

      Доброславу недавно исполнилось двадцать два, волосы у него были темнее и несколько длиннее, он уже носил коротко постриженную бороду, и тёмные его глаза казались более жёсткими. Младший постоянно старался доказать, что готов встречать опасности первым, и старшему приходилось нелегко в этом споре в безрассудности и отчаянной храбрости. Они часто дрались и боролись раньше, Доброслав был повыше и несколько массивнее, но младший никогда не уступал.

      – Перевязать надо. Я дам повязку, у меня есть, – сказал Агнар, бросив взгляд на рану.

      Этот молодой, крепкий человек лет двадцати был из народа гариев, однако, привыкнув к жизни среди склавов,