Кольцо Уробороса. Сергей Колчин

и пнула его носом. Тот сделал шаг и вновь застыл. Венди вновь пнула. Петух снова шаг. И встал. Погуляли так немного, потом Егорий распетушился и рискнул пройтись самостоятельно. Только занес ногу, как:– Ры.

      Егория отдали в хозяйство, подарили родне. Рассказывали, он еще пару недель стоял торчком на одном месте во дворе. Кур топтать отказался наотрез. Те и так, и сяк, и бочком, и попкой, а Егорий хоть бы хны, и бровью не ведет на этакую безнравственность. Стоит себе и стоит. Из соседского курятника, тайком от законного топтальщика, подослали к Егорию разведчицу – блудливую белоперую молодуху-оторву. Безрезультатно. Ноль внимания, фунт презрения. Адам, не вкусивший запретного плода. «Уж не импотента ли подарили?», – засомневались вскоре новые владельцы. – А то еще хуже – философа». Любой бы смутился на их месте. Но через две недели Егорку прорвало, перетоптал весь курятник, включая малолетних цыпок, а черных несушек-минорок многократно. И куда только подевалось былое благодушие? А ведь казался идеальным воплощением никчемности.

      И как вовремя спохватился, охальник! Проявил свою сучность. Еще день, другой, и попал бы в суп за профнепригодность.

      Наблюдали, что, пока Егорий без стеснения осквернял птичник, непрофильная птичья живность реагировала по-своему. Степенные утки стыдливо загородили выводок пестрыми крыльями. Мол, маленькие еще, нечего любопытствовать, любопытство приводит к преждевременной потери невинности. Малиновобородая компания индюков одобрительно заквохтала, а молодые гусыни, почти не таясь, с завистью поглядывали на вакханалию. Лишь надменный гусак изображал равнодушие. А что еще оставалось пресыщенному кавалеру?

      И пошло, и поехало. С тех пор, как Егорий впал в плотский грех, он возвещал об очередной победе залихватским кукареканьем, разносимым полевыми ветрами на несколько верст вокруг.

      Возбуждали его крики окрестное население. Желание просыпалось. Через девять месяцев в деревне появилась дюжина розовых младенцев – рекорд на вечные времена, а цыплят, так тех вообще народилось без счету.

      Новорожденных мужского полу, не сговариваясь, нарекли Егорами.

      Выходит, не зря Жорка снимался в кино.

      Денис последний раз окинул взглядом «Павелецкую» и пошел на перрон. Тут же подъехал поезд. Вслед за Денисом в вагон протиснулся бомж. Пассажиры брезгливо расступились и уступили бродяге его законные три сидения в голове вагона. Тот плюхнулся, расставил ноги и достал из рваного полиэтиленового пакета коробку «Доширака».

      – Осторожно, двери закрываются, – тут же раздался отрешенный голос гермафродита. – Следующая станция Таганская.

      Таганская

      Эх, станция Таганская, сладкое шампанское!

      Здесь они с Жоркой ехали, окропленные шампанским, после победы Дениса на городских соревнованиях. Внимание на двух девушек обратили сразу. Весна, молодость, гормоны.

      Обе