Воды Дивных Островов. Уильям Моррис

горницы, дитя подбежало к ней поздороваться или за чем другим, но тотчас же, разглядев поближе, отпрянуло назад и замерло, задохнувшись от страха; ибо показалось малютке, что перед нею совсем не та, что прошлой ночью привела её в разубранную комнату, и дала хлеба и молока, и уложила спать, но кто-то другой. Ибо исчезли без следа чёрные космы и изогнутый нос, и горящие ястребиные глаза; правду сказать, что ведьма осталась высокой и сильной, как давеча, и с виду примерно того же возраста; но на этом заканчивалось всякое сходство со вчерашней хозяйкою дома. У этой женщины с головы волною сбегали рыже-золотистые кудри и щурились карие глаза-щёлочки, удлинённые и хитрые. Высокие скулы были у неё, тонкие губы и острый подбородок, плоская грудь и узкие бёдра; и румянец не играл на ослепительно-белой коже.

      Ведьма расхохоталась над ужасом ребенка и молвила (и, по крайней мере, голос её остался прежним): «Ах ты, глупый зверёныш! Знаю, что тебя пугает, а именно: полагаешь ты, что я изменилась. Так скажу тебе, что я та самая, что принесла тебя сюда прошлой ночью и накормила; а перевоплощения мои – не твоё дело, ибо, в конце концов, кто как не я стану отныне защищать тебя от голода и непогоды; этого знания на сегодня с тебя и довольно. А теперь тебе следует есть да спать, играть да вопить, дабы поскорее ты выросла и научилась исполнять мою волю».

      С этими словами колдунья вывела девочку на солнечный свет и привязала к молодому ясеню, что рос у двери, чтобы ребёнок никуда не делся, пока сама она занята в поле и на лугу.

      Но что до магического перевоплощения, впоследствии девочка узнала: ведьма не смела появляться в лесу в том же обличии, в каком показывалась дома; потому, собравшись в Аттерхей, она изменила вид свой, а ночной порою, прежде чем встать, вернула себе былой облик.

      Глава IV

      О том, как подрастало похищенное дитя

      Эта малютка, что отныне и впредь зваться будет Заряночкой* (хотя колдунья редко обращалась к ней с этим именем; впрочем, и ни с каким другим не обращалась), стала жить там промеж воды и леса, никого не видя, кроме помянутой ведьмы, что, как уже говорилось, кормила девочку вволю, но до поры никак более с нею не занималась. Потому Заряночка бродила сама по себе, в сущности, где хотела, чаще же всего – по лесу, ибо леса ничуть не боялась; впрочем, и ничто на свете не внушало ей страха, кроме колдуньи. Малютка узнала о повадках и обычаях всех живых созданий вокруг себя, и даже трава и цветы стали её друзьями, и в помыслах своих она складывала про них сказки; и дикие звери ничуть её не опасались, и птицы слетались к её руке, и играли с нею, и любили её от души. Прелестная подрастала девочка, румяная и крепкая, и весела была, словно птицы на ветке; и когда приключалась с нею беда, ибо ведьма нередко являла ей свой скверный нрав, крошка столь же легко переносила горе, как и её пернатые друзья.

      Так шли годы, и вот подросла она, и стала статной и стройной, и исполнилось ей двенадцать зим; и была девочка гораздо более крепкой и ловкой, нежели могло показаться на первый взгляд. Обнаружив это,