Ирландское сердце. Мэри Пэт Келли

я вошла, доктор Хейли как раз собирался уходить. Он уже стоял в дверях и разговаривал с Майком. Я услышала его слова:

      – Давайте им побольше воды и горячего чая. Пар поможет им дышать, и, будем надеяться, их легкие смогут очиститься.

      Им?

      – Джиму хуже, Майк? – встревоженно спросила я.

      – Да, хуже, Нони. А еще мама… Генриетта сказала, что она тоже начала кашлять сегодня утром. И с тех пор не может остановиться.

      – А Генриетта пробовала давать им чай с медом и лимоном? Она сразу вызвала доктора? – сыпала вопросами я.

      Из спальни показалась Генриетта. Я бросилась к маме, но сестра взяла меня за руку.

      – Мама наконец-то уснула, – сказала она. – Оставь ее в покое.

      Но я сбросила руку Генриетты и все равно вошла. Рядом с кроватью на стуле сидела Энни. Мама и во сне дышала ужасно, издавая пугающие хриплые звуки при каждом вдохе.

      Энни взяла меня за руку.

      – Она сильная. И не такая старая, как была бабушка Онора.

      Да. Маме всего пятьдесят три, и она никогда не болела. Она была совсем маленькой девочкой, когда приплыла из Ирландии со своими братьями, а потом умерли их родители. Самое худшее, Великий голод, было позади, но все равно то были тяжелые времена. Мама всегда очень гордилась тем, что жила в Нью-Йорке.

      «Да, Джерси-Сити – это, конечно, хорошо, но я гуляла по улицам Манхэттена, правда гуляла», – любила повторять она. «А они там что, вымощены золотом, мама?» – поддразнивала я ее. «Именно, Нони, потому что моим братьям очень хорошо платили за то, что они мостили их».

      Ее братья. Люк и Доминик. А они, интересно, знают?

      Я отправилась на кухню, чтобы выяснить у Генриетты, сообщила ли она им о маминой болезни.

      – Нечего выставлять себя на посмешище, – заявила сестра. – Мама выздоровеет, а мы будем выглядеть идиотами, потому что бьем тревогу по пустякам.

      Слава богу, назавтра была суббота, у меня выходной, хотя я в любом случае не пошла бы на работу. Ближе к вечеру, когда Джим попытался встать с кровати, у него начался бред. Майку пришлось удерживать его: Джим твердил, что должен идти помогать отцу в кузницу, где он работал еще мальчишкой.

      А мама ничего не говорила. Только кашляла и кашляла, и плечи ее содрогались. Мы пробовали пар: я держала полотенце у нее над головой, Энни подносила снизу миску, а Агнелла сидела на полу рядом и держала маму за руку.

      Твердым шагом в комнату вошла Генриетта.

      – Слишком много народу, – заявила она и заставила нас выйти.

      Мы ждали на кухне и по очереди сидели с мамой. В воскресенье ничего не изменилось. Джим лежал в гостиной, мама – в спальне, а доктор Хейли ходил от одного к другому и почти ничего не говорил. В обед мы съели холодную картошку с ломтиками бекона, но вечером жена Джо Мерфи принесла кастрюлю тушеного мяса и свежеиспеченный черный хлеб. В понедельник на работу я не пойду. Пойдет только Роза и объяснит мистеру Бартлетту, почему меня нет.

      Пришли мамины братья, а еще тетя Кейт и тетя Нелли с дядей Стивеном, дядя Майкл со своей женой, Мэри Чемберс. Доктор