Ветер. Елена Крюкова

золотом куполов,

          тюрьмою красных кирпичных башен,

      А вот и часы наручные —

           полоумные стрелки навек застыли:

      Кости рук, сочлененья стали, фаланги пыли,

      А вот золотая звезда – на верхушку!.. —

           праздники, эй, а разница есть между вами?..

      Льдины плывут, Рождество уплывает, и тает пламя,

      И уплывают Пасхи, войны, рожденья,

          любви и смерти,

      И только вспомнить блаженное время

           едва посмейте —

      Тут же со скатерти все сгребут, выкинут на задворки, —

      Все: звезды и танки, «прощай молодость» боты,

        парчу и опорки,

      Пуховки в розовой пудре, трюмо,

           мамины бусы коралловой ниткой,

      С солью липкий ржаной, синезвездный сервиз,

           доски скриплой калитки,

      Водку дешевую, «коленвал»,

          кою жадно в собачьих подъездах пили,

      И ледоход грозный, последний,

           а льдины прямо в заморское небо плыли.

      «Как метро кофейные мельницы сыплют чернь …»

      Как метро кофейные мельницы сыплют чернь —

      где там тело, а где там дух, крепче завари…

      все смешалось в доме… а в храме сургуч свечей

      не снаружи кладется, а, Господи, изнутри.

      Как дерут плащаницу на части – сырой земли? —

      дудки!.. камень диких, древних, сухих городов:

      суше корки ржаной, слышишь, десны не опали,

      не оставь на песке и снегу кровавых следов.

      Слишком много нас. Нас поотсыпь-ка в мышиный ларь,

      принакрой кладбищенским крепом, в растопку брось!

      Или так: толпам плачущих бездну рыбы нажарь,

      разломи пять хлебов – и накорми на авось.

      Но идут, и бегут, и орут, и блажат, и плывут,

      лик под пули суют, а то и спину, и грудь…

      Вижу, Господи, раньше времени Страшный Суд

      Ты затеял, Отец; да выживем мы как-нибудь.

      Не тебе доводится грызть соленый песок?

      Не тебе режут горло, башку пихают в петлю?!

      А какая разница?.. – твой ледяной висок.

      Твоя глотка, хрипящая страшное это «люблю».

      Только жизнь у тебя на губах. И пахнет грозой,

      и кедровой смолой, и печеной рыбой, и тьмой.

      …покури у подъезда, поддатый, кривой-косой,

      ведь сейчас позовет тебя Вечная Мать домой.

      ОБРИТАЯ САЛОМЕЯ

      …да, ты моя сестра,

      сестра сеченная.

      Лицо – колодца дыра,

      яблоко печеное.

      Плюнь в грязное блюдо судного дня.

      Конвоем битая,

      как в зеркало, глядишь в меня,

      Саломея обритая.

      Ты, златовласая сестра,

      наотмашь битая конвоем.

      Лицо – колодец и дыра,

      лишь хрипом заткнутая, воем.

      Кого убила? На пирог

      кровь пролилась – на сахар снега.

      Мы все убийцы. Видит Бог

      все швы изнанки человека.

      Пустое логово суда

      отгрохотало