Последний бог. Антон Леонтьев

провести остаток жизни? Странно, что всего день назад он был готов к браку и даже желал его, но – до того, как познакомился с Джеральдиной, до того, как оказался в ее объятиях, до того, как провел с ней ночь, во время которой они так и не сомкнули глаз...

      Он попытался прогнать неуместные в церкви мысли, но не мог. Вспомнилось стройное гибкое тело, похожее на ствол эбенового дерева, маленькие упругие груди с коричневыми сосками, жаркий рот с пухлыми губами... И о чем он только размышляет, находясь в шаге от невесты и своей будущей жены! Альфред критически окинул взором Софию – ей двадцать девять, и она из тех барышень высшего света, которых за глаза называют «лежалый товар». Не дурнушка, но далеко и не красавица. И как он раньше не замечал ее лошадиных зубов, длинного носа и тщательно припудренных угрей? Альфред вспомнил идеальное лицо Джеральдины и ее роскошное тело. А какое тело, интересно, у Софии? Ведь она твердо заявила, что в постели они окажутся только после заключения брака. Альфред посмотрел на баронессу фон Минхов, с непроницаемым лицом сидевшую в первом ряду. Скорее всего, уже через каких-то пять, самое позднее – через десять лет София станет такой же, как ее матушка. И как он мог вообразить себе, что любит эту женщину?

      – Готов ли ты, Альфред Вайнгартен, взять в жены присутствующую здесь Софию-Александру-Альбертину– Фредерику-Луизу-Вильгельмину-Минерву фон Минхов и жить с ней в мире и согласии, пока смерть не разлучит вас? – запнувшись два раза при перечислении всех имен невесты, спросил у Альфреда пастор.

      Готов ли он?

      София вопросительно посмотрела на молчащего суженого, ее глаза расширились от удивления, подбородок задрожал. Да, он ее не любит, подумала невеста, но он не имеет права бросить ее!

      Пауза слишком затянулась, поэтому Альфред поспешно провозгласил:

      – Да, готов.

      Лицо невесты озарила торжествующая улыбка. Тогда пастор задал сакраментальный вопрос Софии (на сей раз он произнес все ее имена без запинки). Альфред понимал – сейчас София скажет: «Да», и они будут объявлены мужем и женой. Когда прозвучали последние слова формулы «пока смерть не разлучит вас» и еще до того, как София успела что-то сказать, Альфред развернулся на сто восемьдесят градусов.

      Пастор смолк, добрые две сотни гостей уставились на жениха, баронесса фон Минхов, кусая губы, навела на Альфреда лорнет, а Соломон Вайнгартен строго смотрел на сына, поглаживая седую бороду.

      – Господин пастор, продолжайте! – раздался повелительный голос баронессы.

      – Перед людьми и богом я объявляю вас... – начал тот.

      Но Альфред, снова сделав разворот к алтарю, громко произнес:

      – Я передумал!

      – Что? – челюсть у пастора отпала. Он слышал подобное первый раз за свою долгую церковную карьеру.

      – Продолжайте, черт вас побери! – крикнула баронесса, чем вызвала ропот среди гостей: еще бы, богохульство в стенах церкви!

      – Объявляю вас Отцом и Сыном и Святым Духом... – выпалил пастор и в ужасе смолк, заметив свою нелепую ошибку. В задних рядах