Тени холодного солнца. Андрей Николаевич Пучков

своим невестам головы убитых врагов. Вот и предъявите мою голову, только, так сказать, в живом виде, вместе с туловищем, руками и ногами. – Мне не до шуток, Струэнзе. В довершении всего вы путаете древних германцев с древними кельтами. Наши предки не занимались подобным варварством. – А я и не шучу. Помилуйте, барон, я зверски изъеден здешними комарами, у меня всё тело от них чешется. Да я вообще не могу находиться в этой месности. Неужели вам меня не жалко. – Жалость к врагу – опасное чувство, – сказал я. —Жалость к обезоруженному врагу – есть чувство благородное, – немедленно парировал датчанин. – Чесно говоря, вы мне уже изрядно поднадоели, Струэнзе. Да и не отпустит вас никто. По крайней мере пока ваш король Христиан IX Глюксбург не подпишит мирный договор. – Под вашу ответственность непременно отпустят. И обещаю что не буду вам надоедать. Вообще, я готов быть образцовым военнопленным.

      Глава 4. История Ганса Ползадницы, или когда отличная память не только достояние молодых. Рассказ старой Марты о нашествии живых мертвецов имевшее место пол столетия тому назад. – Вы звали меня, Ваше Сиятельство? – прошамкала беззубым ртом стараяМарта. – Меня прислал господин Фриц. Сказал что вы хотите говорить со мной. – Да, Марта, я хочу говорить с тобой, входи и присаживайся, – сказал граф, указывая на одно из кресел стоявших возле горящего камина. Скрюченная старая женщина, тяжело шаркая ногами, добралась до него и кряхтя пристроила на нём свои старые кости. – Марта, ты очень давно живёшь в нашем замке, наверное ты самая старая жительница в здешней округе. – Издалека начал разговор граф. – Да-да, батюшка. Старая я уже. Вот через месяц исполнится девяносто лет, – зашамкала старуха трясущимися челюстями. – Я долго, долго живу на свете. В нашей округе, почитай, лишь Лаурка Пфальц старше меня, ей уже сто лет без двух. Да… давно, давно живу на свете. – Это всё прекрасно, но я бы хотел… – попытался прервать её граф. – Ох давно… – продолжала старуха Марта, как ни в чём не бывало. – В прежние времена как-то легче оно всё было, – затрясла она морщинистой шеей, будто ничего вокруг не замечая. Граф, нервно поджав губы, прикурил сигару от свечи. – Деда вашего, графа Дитриха, хорошо помню. Красивый был мужчина, – продолжала бубнить Марта. – Даже в старости красавец был, одни усы чего стоили. А уж глаза какие… – старуха мечтательно вздохнула. – Ох грешили мы с ним, сильно грешили, сейчас и вспомнить так срам один. Бывало возьмёт нас троих: меня, Берту и Злату, иногда ещё приглашал Гретхен и Милицу. Притащит в спальню, а там у него уже всё готово, закуски там всякие, много бутылок с разными винами. Запрёт дверь, разденет нас до нага, и говорит чтобы мы вакханок каких-то изображали, – " Хочу почувствовать будто я в древней Элладе» – говорит. Уж что это за Эллада такая была, где голые девки бегали. Наверно срам один. Потом сам разденется, к голове своей привяжет оленьи рога, и в чём мать родила бегает за нами и при этом громко так кричит по звериному.