Лекарь. Ученик Авиценны. Ной Гордон

и дальше в Уэльс; на запад до Силчестера, Винчестера и Солсбери; на юго-восток в Ричборо, Дувр и Лайм; на юг до Чичестера.

      – Вот Рамси, – ткнул он пальцем в центральную часть Англии, – куда отправилась на жительство к брату твоя соседка-вдова Делла Харгривс. У нее ты сможешь узнать, как зовут ту кормилицу, которой она отдала младенца Роджера, и когда мы снова приедем в Лондон, ты разыщешь его. А вот здесь дальше Солсбери, куда семья Хейверхилл, как тебе сказали, увезла Анну-Марию. – Цирюльник нахмурился. – Как жаль, что мы не знали этого, когда не так давно были в Солсбери на ярмарке! – воскликнул он, и Робу стало не по себе при мысли, что они с сестренкой вполне могли находиться в толпе народа недалеко друг от друга.

      – Ладно, – сказал Цирюльник. – Осенью, по пути в Эксмут, мы все равно заедем в Солсбери.

      – А на севере, – воспрянул духом Роб, – где бы мы ни оказались, я стану расспрашивать всех священников и монахов, знакомы ли им отец Ловелл и его юный подопечный Вильям Коль.

      Назавтра, рано утром, они покинули Лондон и выехали на широкую Линкольнскую дорогу, которая вела на север Англии. Когда все дома и смрад огромного скопления людей остались позади, они сделали привал на берегу весело журчащего ручья, приготовили завтрак, не жалея продуктов. И оба согласились в том, что Лондон – далеко не лучшее место, чтобы дышать Божьим воздухом и греться в лучах теплого солнышка.

      14. Уроки

      В один из первых июньских дней они оба лежали на спине на берегу ручья близ Чиппинг-Нортона, наблюдали сквозь густую листву, как по небу плывут облака, и ждали, когда начнет клевать форель.

      Удочки, закрепленные на воткнутых в землю рогульках, оставались неподвижными.

      – Уже поздно, сезон не тот, чтобы форель набрасывалась на червячков, – добродушно проворчал Цирюльник. – Недели две пройдет, появятся в поле кузнечики, тогда и рыбу ловить легче станет.

      – Как это черви-самцы отличают самок? – поинтересовался Роб.

      – Вне всякого сомнения, черви в темноте все одинаковые, как и женщины, – улыбнулся Цирюльник в полудреме.

      – Женщины не бывают одинаковые, все равно, днем или ночью, – горячо возразил Роб. – Они представляются похожими, но каждая отличается от других по запаху, вкусу, на ощупь – ощущения разные.

      – Это подлинное чудо, которое и соблазняет мужчину, – вздохнул учитель.

      Роб встал и прошел к повозке. Вернулся он, держа в руках дощечку из гладкой сосны, на которой он чернилами нарисовал лицо девушки. Сел на корточки рядом с Цирюльником и протянул дощечку ему:

      – Узнаете, кто это?

      Цирюльник всмотрелся в рисунок:

      – А, это куколка из Сент-Айвса, та, что была на прошлой неделе.

      Роб забрал рисунок и, польщенный, стал его снова рассматривать.

      – А зачем ты нарисовал ей на щеке ту отвратительную отметину?

      – Потому что у нее была эта отметина.

      – Да, припоминаю, – кивнул головой Цирюльник. – Но ведь ты можешь своим пером и чернилами