Городской триптих. Наталья Ермаковец

ощущение первой затяжки и потому улыбнулась.

      – Ну, успокоилась? – Сергей посмотрел на нее снисходительно-ободряюще. – Что там у тебя было?

      – Ой, давай не будем вспоминать. – Юлька, забывшись, махнула рукой, отчего на плитку посыпался пепел с сигареты. – С этой Леной зла не хватает. Объясняешь ей, как нужно оформлять, говоришь, говоришь, а все как об стенку горох. И вроде нормальная девчонка, а одни и те же ошибки!

      – А со следующей недели еще вводят новый образец заказа. Вот тогда и посыпятся косяки.

      – Я повешусь… – Она хотела опереться на серую стену, но обернулась и передумала: потом никакие средства не отстирают пиджак от пыльных разводов.

      – Веревок в салоне не держим, а на цепи узел трудно завязать, – насмешливо проговорил Сергей и, притянув к себе Юльку, стал шутливо гладить по голове, прихватывая начало спины. – Бедная ты моя, все тебя обижают, заказы неправильно оформляют. И не понимают, как тебе трудно вот этими пальчиками все набирать. Какие гадкие, ай-яй-яй!

      Еще полгода назад она бы расценила это как банальный подкат. Теплая мужская рука касалась уже лопаток – вон куда разогнался, а сладковатый запах парфюма в смеси с табаком всегда был убойным вариантом, во всяком случае для нее. Но сейчас Юлька знала: Гаранин со всеми такой и при этом не считает, что ведет себя как-то странно. Да и не бабник он, вообще. Просто бездна обаяния, то, что называют модным словом «харизма», а дальше все девушки выдумывают сами.

      Вот и Юлька поначалу фантазировала себе неизвестно что, в мозгу рисовала пылкие картины свиданий, из-за чего в заказах полетели неточности и опечатки. Жанна Владимировна быстро поняла, откуда ветер дует, и расставила все на свои места одним коротким разговором.

      – Мой добрый совет: не накручивай себя. Фразы, что любой мужчина – охотник, бегает за всем, что движется, не всегда верны. По крайней мере, они точно не про нашего Сержа. Да, у него типаж прожженного ловеласа, от взгляда которого плавишься и млеешь. Но это видимость, если хочешь, антураж.

      Жанна была старше Юльки всего на семь лет, но сейчас ее тон до обидного перекликался с материнским, и Репьева упрямо подняла подбородок вверх: говорите, что хотите, мне все равно! В глазах Галич мелькнуло сочувствие. По-женски она прекрасно понимала, как сейчас неудобно и больно этой малышке, которая к тому же с трудом признавала авторитеты и явно предпочитала совершать свои ошибки, чем учиться на чужих.

      – Наверное, нравится Гаранину девичье поклонение, наш щенячий восторг. Слава богу, дальше взглядов дело не пошло ни у кого, хоть и многие в «Ариадне» готовы были отдать ему свое сердце или, в зависимости от воспитания, другие органы, пусть бы и на время. Не надо, Юль, остынь. – Жанна тронула ее локоть. – Он не твой герой. Служебные романы все здорово усложняют. Да и женится он, свадьба уже на носу.

      Тогда Юлька терпеливо дослушала все, кивнула. А вечером купила бутылку шампанского и, пока ее открывала, чуть не разбила