Розовый снег. Людмила Юрьевна Рыжова

не заметила, как пролетело время. Из детской спальни послышалось сначала какое-то копошение, а потом приглушенный шепот:

      – Ты куда собралась, пускай мама поспит.

      – Я хочу первой её поздравить с Днём рождения!

      – Подожди, мы же вчера договорились, что сделаем ей утром сюрприз, но только когда она проснётся.

      – Так нечестно. Я девочка, и я – маленькая. Мне нужно первой.

      Дальше послышалась опять какая-то возня. По всей видимости, брат пытался удержать сестру, но, учитывая её генетическую настырность, она явно не хотела уступать.

      Людмила улыбнулась, поставила тихо чашку на стол и на цыпочках подошла к двери.

      – И что здесь за мышиная возня?! – улыбаясь, спросила она, подглядывая в слегка приоткрытую дверную щель.

      Дети, услышав голос матери, перестали спорить и обернулись в сторону двери, но никого не увидели, и в глазах промелькнуло легкое недоумение.

      Людмила открыла дверь и, улыбаясь, вошла в комнату. Дети сорвались с места и бросились к ней.

      – С Днём рождения, с Днём рождения! Я первая, я, я, я! – кричала на ходу Снежана, с разбега обнимая мать за талию и подпрыгивая, чтобы поцеловать её.

      Людмила взяла её на руки и сама поцеловала.

      – Спасибо, моя маленькая.

      Влад подошел более степенно, к чему обязывал его возраст.

      – С Днем рождения мам! Я тебя люблю.

      – Спасибо, мои хорошие, – Людмила обняла их сразу обоих, от чего Снежана тут же закопошилась у неё в руках, пытаясь выкарабкаться.

      – Мам, ты что, я же раздавлюсь!

      Маленькой, с огненными рыжими волосами девчушке было всего три года, но, учитывая, что она была похожа на отца не только внешне, но и всем своим крошечным внутренним мирком, с ней было порой очень тяжело сладить. Несмотря на своё миленькое личико, которое, по идее, должно было указывать на кротость души и нрава, характер у неё был как маленькая льдинка. Она могла больно уколоть, но таяла от любой ласки. В своих детских убеждениях она стояла на своём до последнего, даже если при этом знала, что за свою своенравность может поплатиться очередной покупкой игрушки. Хотя Люда была слишком мягкой в этом ракурсе, и не купленная в срок игрушка потом всё равно попадала к потенциальной владелице в её маленькие загребущие ручонки. Но, надо отдать должное – Снежана была в душе всё же очень добрым человечком и, как бы «исподтишка» пыталась в чём-то угодить матери, например, нарисовать её портрет, что, по сути, являлось её любимым занятием. Портреты мамы, брата и самой Снежаны были развешаны, разложены и спрятаны где только можно в необъятном количестве. Правда, на первый взгляд, сложно было сразу определить, где какие части тела находятся, и кому принадлежит шедевр. Но всё равно, Людмиле было очень приятно, когда дочь бежала со всех ног, сотрясая воздух очередным творением. Затем она мостилась на коленях у матери и в ярких образах, переворачивая порой слова до неузнаваемости, начинала рассказывать, кто был запечатлен на измятом альбомном