Жили-были два буржуя. Анатолий Агарков

какой-то блат. Может, и есть, да воз-то и ныне там.

      Директора нашел в кабинете в компании коньяка с шоколадом.

      – Слышь, Костян, а что там, в Англии, нынче в моде – я в смысле выпивки?

      – Не знаю, не интересовался. Гораздо интереснее, что у нас с Няганью?

      – С Няганью? А вот сейчас услышишь.

      Рубахин потыкал пальцем в табло офисного телефона – когда сигнал оборвался, поднял трубку:

      – Челябинск, «Рубин», Рубахин. Как по-армянски «здоровеньки булы»?

      И замолчал, багровея лицом.

      – Кого ты пугаешь, козел вонючий? – рявкнул неведомому респонденту.

      Ответ, должно быть, тоже не отличался учтивостью.

      Рубахин рванул галстук с могучей шеи вольного борца и прохрипел, задыхаясь, в трубку:

      – Слушай сюда, помойная гнида! Если ты не отдашь мои бабки, лишишься носа, ушей и пальцев, чтобы в них ковыряться. Ты понял, курносый? Так вот, если не жаждешь неприятностей, сделай, как я тебе говорю.

      Рубахин бросил телефонную трубку в гнездо аппарата:

      – Слышал? Вот хачик поганый!

      – Душевно поговорили, – заметил Костя и подумал: умный человек в любой запутанной ситуации ищет выход, только дурак ломится напролом.

      – А что с поддержкой? Нина Львовна говорила: у тебя будто какой-то блат аж прямо чуть не на небесах.

      – Тс-с-с! – Соломон Венедиктович приложил короткий и толстый палец к губам.

      Оглянулся с опаскою по сторонам, отыскал взглядом рюмочку, опрокинул в рот.

      – Осень пройдет, а там Новый Год, – сказал, с тоскою глядя в окно. – Блин, ненавижу!

      – Почему? – Инночкин любил этот праздник больше всех прочих.

      – Рубеж очередного разочарования. Всякий раз надеешься, что жизнь изменится к лучшему, а вместо этого… Эх, что говорить!

      Рубахин обхватил руками голову и принялся раскачиваться в кресле – видно стало, как забрал его хмель:

      – О, мать моя женщина! Убиться об стену! Костян, если ситуацию не разрулишь, повешусь прямо в этом кабинете. Записку оставлю предсмертную: «Здравствуйте, ангелы, это я…».

      Самоубийц не пускают в рай – подумал Костя, но промолчал.

      – Ты что молчишь? Демонстрируй, чему тебя в Кембридже научили.

      – Спокойно, Ватсон. В Англии я приобрел трубку а ля Шерлок Холмс, – Инночкин действительно извлек из кармана курительную трубку, набил ее табаком из коробочки и раскурил огоньком зажигалки. – Будем думать: негоже лилиям прясть.

      – А мне что прикажешь делать? Уйти мороженным торговать?

      – Почему мороженным? Отпуск возьми – ты же два года не отдыхал.

      Рубахин, придвинув бутылку и рюмку, глазами задумался, вещал языком:

      – А что? Неплохое занятие – знакомая телка хвасталась: бешенные бабки на мороженном огребает. Может, в этом мое призвание, а в начальниках я случайно? Объясни – ты же грамотный.

      Объяснять