Жили-были два буржуя. Анатолий Агарков

гендиректор. – Мало людей – бери еще.

      Мустафа Абрамович снова изобразил недоумение вздернутыми плечами:

      – Да причем тут люди? Как бы вам образно-то объяснить? Простите, дамы, но… Вы, Соломон Венедиктович, хоть втроем, хоть вшестером пользуйте бабу, она вам раньше, чем через девять месяцев не родит.

      Народ загудел, закивал соглашаясь – мол, бабы такие: им по фигу финские рекламации.

      – Садись, гинеколог. Я тебя скоро сам буду пользовать, – устало махнул Рубахин рукой. – А по Зареченску что? Кто нам доложит?

      Поднялся главный инженер Рылин.

      – Там одна беда – заказчик дурак.

      – А ты и не знаешь, как с ними надо обращаться?

      – Я энергостроитель, а не психиатр.

      – Да какой ты строитель? – махнул Рубахин рукой, а Рылин набычился. – Хороший!

      В Соломоне Венедиктовиче взыграла его язвительная натура – не зная, как и за что поддеть Рылина, плаксиво надул губы:

      – Если бы у меня в кармане лежал белый накрахмаленный платочек, я бы сейчас прослезился от счастья. Больно уж трогательно ты заявляешь – «хороший». Только почему у «хорошего» энергостроителя так хреновато идут дела?

      – Про дела не знаю, а про платочки жене пеняйте, – буркнул Рылин и сел.

      – Вот так всегда и во всем! – притворно ужаснулся Рубахин. – А пошли вы все к черту, горе-работнички! Давай, Костян, по рюмке чая за приезд.

      Когда специалисты покинули кабинет, хозяин его достал из одного шкафа бутылку, из другого рюмки и поставил на стол. Из ящика стола извлек шоколадку.

      – Ты чему улыбаешься?

      – Выпьем с горя? Я из кружки!

      – Этому тебя в Кембридже научили?

      – Пушкин в России.

      Рубахин выпил, Костя отломил дольку шоколада и отправил в рот.

      – Что скажешь по поводу?

      – Разбираться надо – с чувством, толком, расстановкой, без суеты и нервотрепки.

      – Вот и разбирайся. А я, признаться, заи… каться скоро буду. Ну, ты меня понял.

      Бывают в жизни хорошие дни. С утра просыпаешься бодрый, здоровый, готовый к подвигам трудовым. Выходишь из дома и замираешь от наслаждения, вдыхая запахи лесной свежести и луговых трав, откуда-то проникающих в загазованный воздух мегаполиса.

      В такие дни машина заводится с пол оборота, не чихает двигатель, не стучит кардан. Пробок нет до самой работы. А на работе… сплошной бедлам! Директор ругается, подчиненные прячутся. Никто не знает, что надо делать и надо ли что-то делать вообще. То ли пипец подкрался к предприятию, то ли еще крадется где-то…

      – Не все так страшно, – считает Рубахин.

      – Разумеется, – отвечает Костя, чувствуя в глубине души, на краю сознание звук тревожного колокольчика.

      Не надо иметь диплом английского университета, чтобы понять, что если рабочие сидят на своих местах, то с производством не все в порядке. Вялотекущая деятельность специалистов настораживала еще больше.

      Кризисный шок предприятия