Детектор лжи. Анатолий Агарков

приколачивайте крышку, опускайте и засыпайте – вам со мной будет лучше…

      Тут надобно пояснить, что после смерти мамы (папа умер годами раньше), дом родительский продали, и я стал бездомным.

      Мама:

      – А я тебе говорила: вот помру, выгонит тебя сестра из дому.

      Так и случилось.

      – Сынок, – сказал папа глухо, – ты обещал книгу обо мне написать. Написал? Всю жизнь на вас, паразитов, положил, и никакой благодарности.

      – Ты что ругаешься? – ахнула мама. – В кои веки семьей собрались, а ты аркаешься.

      Мамина речь аппетит разбудила:

      – Сейчас бы жареной картошечки с луком.

      И все разом на сестру посмотрели.

      Она вдруг прикинулась пьяной (наша трезвенница?!) и немузыкально запела:

      – Как у-па-ительны в России вечера!

      Вечер между тем был волшебный. Хоть и темноватый из-за низкой облачности, но свежий, наполненный ароматом сирени.

      Положение было двусмысленное, ужасное, и с каждой минутой делалось все невыносимей. Но, положа руку на сердце: могила – то ли самое место, из-за которого стоит драться? Или по принципу: раз кому-то нужна, стало быть, и мне туда. Совковый принцип!

      Усилием воли изгнав из организма всякое трепетание, я изготовился к бою с сестрой за место в гробу – дом продала, но уж эту-то домовину я отстою. Здесь впервые за тягостный сон ощутил нечто наподобие душевного подъема или, говоря по другому, озарения – конечно, мне, покалеченному, с нею не справиться, так её надо обмануть. Но как это сделать?

      Увы. Бывают обстоятельства, над которыми не властен даже человек изобретательный и умный, коим я себя мнил. Каким-то неуловимым движением, а может, микро провалом во времени, сестра оказалась рядом и выкинула меня из гроба, как куль, методом кантовки. Взмахнув руками и прокрутившись пару раз вокруг собственной оси, рухнул в яму.

      Когда верчение перед глазами закончилось, я ощутил не боль, а онемение всех членов – как говорится: ни рукой, ни ногой не шевельнуть. Может быть, это был шок? А, вспомнил – это ведь сон, но уж больно хреновый.