Времени холст. Избранное. Евгений Лукин

приветствуют мертвых центральной московской тюрьмы.

      И когда о введении полной свободы (посмертно)

      Он зачитывает совершенно секретный приказ,

      Замогильную здравицу все выкликают усердно

      И куранты над ним бьют последний двенадцатый раз.

      1988

      Глухарь

      Потому что глухарь – предрассветная птица,

      Бормоча и шепча, выкликает на небо зарю,

      От молитвы оглохнув, уже ничего не боится,

      Выживаемость птицы низка, приближаясь к нулю.

      И когда, уточнив глазомером, таежный охотник

      Приближается к месту для выстрела – о, посмотри,

      Как на ели глухарь, колдовского размаха работник,

      Начинает работу по вызову долгой зари.

      Так бормочет, так шепчет небесная птица на ели,

      Так искусно колдует, так заговор свой говорит,

      Что должна неизбежно оказаться она на прицеле,

      Ибо это закон, а закон не такое творит.

      1987

      Два разговора

1

      – Откуда ты родом? – спросили и ждут.

      – Оттуда, где с зорями сеют и жнут,

      Где кровью за всех и за каждого платят,

      Где сталь травянистым узором булатят,

      Где сноп не сломать и недюжинной силе,

      Где звезды шлифуют на крепком точиле…

      – Так ты из народа? – смекнули тогда. —

      Ты дверью ошибся, тебе не сюда.

2

      – Что в книге ученой прочел, книгочей?

      Прочел для ума или так, для очей?

      – За Мраморным морем, за Белой горой

      Страна золотая, в ней град золотой.

      На рыночной площади бочка лежит,

      Блаженный мудрец в этой бочке сидит.

      Он вещею птицей кричит неспроста,

      Он просит у каждого ради Христа

      И ест только то, что ему подадут.

      Его горожане Собакой зовут.

      И все же, живя по-собачьи весь век,

      Он учит, как должен жить-быть человек.

      В укор горожанам он солнечным днем

      По городу ходит с большим фонарем.

      «Ищу человека!» – твердит, как тропарь,

      И светит его одинокий фонарь…

      – Эк невидаль – этот мудрец сумасброд!

      У нас полстраны по-собачьи живет,

      А как по окрестным деревням пойдешь,

      Не то что людей – и собак не найдешь.

      1988

      Полустанок

      Опять полустанок в снегах Семизерья,

      Где в темном ольховнике бродят поверья,

      Где, зычно трубя в златокованый рог,

      Несется по рельсам железная вьюга,

      Где светится в центре янтарного круга

      Дорожный фонарь – одинокий, как Бог.

      Вдоль линии всюду змеятся сугробы,

      Меж ними – путейские ржавые робы:

      Рабочие чистят стальные пути.

      Здесь смычка земли и лапландского неба,

      Поэтому столько навалено снега —

      Ему просто некуда дальше идти.

      На сером столбе у разбитой калитки

      Шуршат расписания ветхие свитки,

      Которые ветер твердит наизусть.

      Заветного