.

на этот случай и маневр отхода, и достаточно средств на всяческих скрытых схемами счетах.

      Имелись даже закладки с драгоценными камнями, золотом, платиноидами и баллонами со свободным газом «Ид-Ео», который на закрытых биржах стоил в сотни раз дороже золота.

      Одним словом, варианты отходов имелись, но почему-то Оберст ими не воспользовался? Почему? Он и сам не знал.

      Ночью ему позвонили и назвали код «Жужелица».

      Он чуть с кровати не упал.

      Это означало срочный вызов на встречу с шефами. С настоящими высокопоставленными шефами в их шефской иерархии.

      Для встречи с другими представителями хозяев площадки имелся другой код – «Зимородок». Но и его Оберст ни разу не слышал. Только код «Оригами», что означало – прибытие курьера с указаниями.

      Когда в свое время Оберст попал на это местечко, с ним разговаривал какой-то субъект, которого Оберст на тот момент и принял за крутого хозяина, однако позже стал догадываться, что это также был один из посредников.

      В силу каких-то причин хозяева в город не совались. Может, опасались чего, а может, у них и других дел хватало. Одним словом, у Оберста сложилось мнение, что пока все шло хорошо, они не появятся. А если появятся, значит, наступило время последней раздачи.

      Никакой вины за собой Оберст не чувствовал, потому, наверное, и не рванул, заметая следы. Никому из подчиненных он тоже ничего не сказал, и «Заводской пустырь» продолжал работать как часы. Только вот Штуцера позвал съездить «на встречу с друзьями» и приказал надеть костюм, который, почти не глядя, заказали по каталогу «Чуи», как потом оказалось – самого респектабельного и дорогого бренда.

      Впрочем, на тот момент Оберст не особенно различал цены и каталоги, а Штуцер, получив такой «подарочек», заметно струхнул.

      Он мог в одиночку выйти с ножом на десяток врагов, но… Но тут было другое, и теперь он ехал, поджав коленки и выпучив глаза, и Оберст решил его не беспокоить, чтобы не вызвать приступа истерики.

      «Чует опасность, сволочь, чует, как животное».

      После объявления кода предельной важности Оберст воспринимал все как во сне:

      – Мистер Корн?

      – Да, это я…

      – Мистер Корн, я уполномочен пригласить вас для участия в важном обсуждении. Беседа состоится через девятнадцать часов в мотеле «Чика-Мокко», на северо-восточной окраине города. Вам известно это место?

      – И… Известно…

      – Правильно ли вы посчитали время встречи?

      Последовала пауза, во время которой Оберст лихорадочно переводил взгляд то на настенные часы, то на электронный будильник.

      – Я разберусь, – ответил он.

      – Замечательно. До встречи, мистер Корн.

      – До встречи.

      И уже после того, как абоненты разъединились, Оберст еще какое-то время сидел, слушая стук собственного сердца.

      «Вот и началось», – подумал он после того, как к нему вернулась способность мыслить.

      Прежде он только представлял, что подобное может случиться, однако за точку отправления выбирал какую-то свою огромную ошибку, но сейчас за ним ничего такого не было.

      Голос разума говорил ему: беги, ты обеспечен, ты опытен, они тебя не найдут. Однако гордость требовала объяснений: за что?

      Не побежал сам и никому ничего не сказал. Так и доехал до «Чика-Мокко», находясь в подвешенном состоянии.

      В конце концов, за время своей криминальной карьеры Оберст попадал в ситуации и похуже и ходил на разборки, когда понимал, что накосячил.

      Глава 2

      Территория мотеля оказалась закрыта. Водитель остановил машину перед натянутой между столбиками цепочкой, на которой болталась табличка «Санитарная обработка».

      Впрочем, за цепочкой на просторной парковке находилось несколько внедорожников элитных марок, с мощными литыми бамперами и молдингами.

      Только водитель собрался спросить, что делать, как рядом с машиной возникли двое рослых секьюрити в цивильных костюмах. Один из них осторожно постучал в окошко, и водитель опустил стекло.

      – Мотель сегодня не работает, воспользуйтесь тем, который в семнадцати километрах дальше по шоссе.

      – Скажи, что приехал мистер Корн, – сказал Оберст.

      – Я привез мистера Корна, – добавил водитель.

      – Ах вот как?

      Секьюрити наклонился, чтобы заглянуть внутрь.

      – Это я, – поднял руку Оберст, презирая себя за это раболепие. Ну кто еще мог сидеть на заднем диване с микроклиматом и акустической регулировкой, если не главный пассажир?

      – Мистер Корн, мне приказано проводить вас…

      – Я не один, со мной помощник, – сказал Оберст, и секьюрити взглянул на сидевшего рядом с водителем Штуцера.

      – Как его имя?

      – Шту… Э-э… Как твое имя?

      – Соболевский, сэр.

      – Да, Казимир Соболевский! –