Замуж за «аристократа». Маша Царева

пунцовый, как переваренный рак. И все еще пытался улыбаться в камеры.

      А женщин уже было не остановить.

      – Кошелка! – вопила Голицына.

      – Старая общипанная курица! – не осталась в долгу блондиночка.

      – Проститутка!!!

      – Идиотка!!!

      – Лошадь, одетая в дешевые копии моих вещей!

      – Зато на мне они сидят как влитые, а у тебя отовсюду выпирает жир!

      – У меня-я? Жи-ир? – У Маринки даже глаза побелели от гнева. – Ты сама этого хотела, – как-то странно улыбнувшись, вдруг сказала она.

      И, к радости журналистов и ужасу Кати Лавровой, принялась быстро расстегивать пуговички на своей декольтированной рубашке.

      «Не делай этого! – мысленно взмолилась Катя. – Пожалуйста, остановись!»

      Но было поздно.

      Засияли фотовспышки, засуетились телеоператоры. Эдичка Голицын, все так же бессмысленно улыбаясь, мелкими шагами заторопился к выходу. О своей подруге он, казалось, позабыл.

      А Маринке, похоже, было уже на все наплевать. Она отшвырнула в сторону рубашку, закинула руки за спину, расстегнула лифчик. Зрители ахнули, когда Маринкин бюстгальтер полетел вслед за рубашкой на пол. Потом Голицына решительно расстегнула юбку – и та с тихим шелестом упала к ее ногам. Теперь на актрисе оставались только прозрачные колготки и легкомысленные кружевные трусики. Она с победным видом перешагнула через юбку, огляделась по сторонам… И, кажется, наконец пришла в себя. Увидела направленные на нее камеры, шокированных людей. Кто-то смотрел на нее с отвращением, кто-то, совершенно не стесняясь, рассматривал ее грудь. Двое журналистов громко обсуждали фигуру Голицыной. Маринка скрестила руки на груди, втянула голову в плечи и с каким-то тихим отчаянием спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

      – Ну и где вы видите жир?

      Катя обреченно вздохнула. Бедная Маринка. Отчаянная, пьяная и глупая. Что же она наделала? Как она теперь будет отмываться?

      К Голицыной уже подошли охранники клуба – серьезные молодые люди в одинаковых темно-синих пиджаках. Один из них поднял с пола вещи актрисы, другой, сняв с себя форменный пиджак, набросил его на ее обнаженные плечи. Поддерживая Маринку под руки, они куда-то ее повели.

      Катя хотела броситься за ними, но Олег остановил ее.

      – Нельзя, малыш, – тихо, но твердо сказал он.

      – Но я не могу оставить ее одну, – возмутилась Катя.

      – Нет. Не ходи туда. Тебе нельзя оказаться замешанной в этой истории. Это тебе повредит. А к Марине ты сможешь съездить и завтра утром.

      – Ты прав, – вздохнула Катя, – и все-таки это кошмар…

      – Выше нос. Внимание, к нам приближается журналист. Соберись. Если будет спрашивать о Марине, скажи, что вы давно не общаетесь. И вообще малознакомы.

      – Хорошо, – прошептала Катя.

      Но журналиста Голицына не интересовала. Оказывается, он вообще только что прибыл и не успел на любительский стриптиз стареющей актрисы. Его интересовала сама Катя.

      – Екатерина Павловна, можно сфотографировать вас для журнала «Мир звезд»? –