Трудно быть богом. Аркадий и Борис Стругацкие

Вы меня поняли?»

Эрнест Хемингуэй

      Пролог

      Ложа Анкиного арбалета была выточена из черной пластмассы, а тетива была из хромистой стали и натягивалась одним движением бесшумно скользящего рычага. Антон новшеств не признавал: у него было доброе боевое устройство в стиле маршала Тоца, короля Пица Первого, окованное черной медью, с колесиком, на которое наматывался шнур из воловьих жил. Что касается Пашки, то он взял пневматический карабин. Арбалеты он считал детством человечества, так как был ленив и неспособен к столярному ремеслу.

      Они причалили к северному берегу, где из желтого песчаного обрыва торчали корявые корни мачтовых сосен. Анка бросила рулевое весло и оглянулась. Солнце уже поднялось над лесом, и все было голубое, зеленое и желтое – голубой туман над озером, темно-зеленые сосны и желтый берег на той стороне. И небо над всем этим было ясное, белесовато-синее.

      – Ничего там нет, – сказал Пашка.

      Ребята сидели, перегнувшись через борт, и глядели в воду.

      – Громадная щука, – уверенно сказал Антон.

      – С вот такими плавниками? – спросил Пашка.

      Антон промолчал. Анка тоже посмотрела в воду, но увидела только собственное отражение.

      – Искупаться бы, – сказал Пашка, запуская руку по локоть в воду. – Холодная, – сообщил он.

      Антон перебрался на нос и спрыгнул на берег. Лодка закачалась. Антон взялся за борт и выжидательно посмотрел на Пашку. Тогда Пашка поднялся, заложил весло за шею, как коромысло, и, извиваясь нижней частью туловища, пропел:

      Старый шкипер Вицлипуцли!

      Ты, приятель, не заснул?

      Берегись, к тебе несутся

      Стаи жареных акул!

      Антон молча рванул лодку.

      – Эй-эй! – закричал Пашка, хватаясь за борта.

      – Почему жареных? – спросила Анка.

      – Не знаю, – ответил Пашка. Они выбрались из лодки. – А верно, здорово? Стаи жареных акул!

      Они потащили лодку на берег. Ноги проваливались во влажный песок, где было полным-полно высохших иголок и сосновых шишек. Лодка была тяжелая и скользкая, но они выволокли ее до самой кормы и остановились, тяжело дыша.

      – Ногу отдавил, – сказал Пашка и принялся поправлять красную повязку на голове. Он внимательно следил за тем, чтобы узел повязки был точно над правым ухом, как у носатых ируканских пиратов. – Жизнь не дорога, о-хэй! – заявил он.

      Анка сосредоточенно сосала палец.

      – Занозила? – спросил Антон.

      – Нет. Содрала. У кого-то из вас такие когти…

      – Ну-ка, покажи.

      Она показала.

      – Да, – сказал Антон. – Травма. Ну, что будем делать?

      – На пле-чо – и вдоль берега, – предложил Пашка.

      – Стоило тогда вылезать из лодки, – сказал Антон.

      – На лодке и курица может, – объяснил Пашка. – А по берегу: тростники – раз, обрывы – два, омуты – три. С налимами. И сомы есть.

      – Стаи жареных сомов, – сказал Антон.

      – А ты в омут нырял?

      – Ну, нырял.

      – Я не видел. Не довелось как-то увидеть.

      – Мало ли чего ты не видел.

      Анка повернулась к ним спиной, подняла арбалет и выстрелила в сосну шагах в двадцати. Посыпалась кора.

      – Здорово, – сказал Пашка и сейчас же выстрелил из карабина. Он целился в Анкину стрелу, но промазал. – Дыхание не задержал, – объяснил он.

      – А если бы задержал? – спросил Антон. Он смотрел на Анку.

      Анка сильным движением оттянула рычаг тетивы. Мускулы у нее были отличные – Антон с удовольствием смотрел, как прокатился под смуглой кожей твердый шарик бицепса.

      Анка очень тщательно прицелилась и выстрелила еще раз. Вторая стрела с треском воткнулась в ствол немного ниже первой.

      – Зря мы это делаем, – сказала Анка, опуская арбалет.

      – Что? – спросил Антон.

      – Дерево портим, вот что. Один малек вчера стрелял в дерево из лука, так я его заставила зубами стрелы выдергивать.

      – Пашка, – сказал Антон. – Сбегал бы, у тебя зубы хорошие.

      – У меня зуб со свистом, – ответил Пашка.

      – Ладно, – сказала Анка. – Давайте что-нибудь делать.

      – Неохота мне лазить по обрывам, – сказал Антон.

      – Мне тоже неохота. Пошли прямо.

      – Куда? – спросил Пашка.

      – Куда глаза глядят.

      – Ну? – сказал Антон.

      – Значит, в сайву, – сказал Пашка. – Тошка, пошли на Забытое Шоссе. Помнишь?

      – Еще бы!

      – Знаешь, Анечка… – начал Пашка.

      – Я тебе не Анечка, – резко сказала Анка. Она терпеть не могла, когда ее называли не Анка, а как-нибудь еще.

      Антон