Переход. Эндрю Д. Миллер

и пьют джин. Бокал за бокалом. В комнате уютно, слабо пахнет морепродуктами, морем.

      – Ты когда-нибудь делала такое, за что тебе стыдно? – спрашивает Тим.

      – Нет.

      – Делала кому-то больно – ну, нарочно?

      – Нет.

      – Воровала?

      – Нет.

      – Врала родителям?

      Она пожимает плечами:

      – Я не все им рассказывала.

      – Ага-а! А чего не рассказывала?

      – Ну, не всё.

      – Например?

      – Где была. С кем была.

      – А с кем ты была?

      – Когда?

      – Не знаю. Когда где-то была.

      – Мы напились, – говорит она.

      – Конечно, напились, – отвечает он. – Ты когда-нибудь целовалась с девушкой?

      – Что?

      – С девушкой целовалась?

      – С чего такой вопрос?

      – Наверняка с профессором Кимбер. Она бы точно не отказалась.

      В ответ Мод смеется – краткий смешок, который всякий раз словно застает ее врасплох.

      – Поиграй лучше на гитаре, – говорит она.

      – Я хочу знать всё, – отвечает он. – Суиндон семьдесят пятого года. День. Твой первый вздох.

      – Вот это, что ты играл, когда меня выписали из больницы.

      – Когда ты стала собой? – спрашивает он.

      – Не знаю, – говорит она.

      – А ты подумай.

      – Я не знаю.

      – Ты никогда не спрашиваешь про моих подруг.

      – Зачем бы мне?

      – Из любопытства?

      – Если хочешь, я спрошу.

      – Нет, – говорит он. – Нет. Прошлое в прошлом. Так?

      – Да, – говорит она.

      – А теперь только мы.

      – Да.

      – Тим и Мод.

      Он подливает в бокалы. Оба пьют, не разбавляя. Щеки горят, во рту щиплет от джина. Решают прогуляться, но добираются лишь до спальни. Целуются, падают на кровать. Занавески открыты, но свет не включен. Обоих как будто зашили в одежду. Пуговицы ведут себя как незнамо что. Тим лижет запястья Мод, Мод гладит Тима по ушам. Спустя полчаса он отбывает в ванную, преклоняет колена перед унитазом и блюет. Устрицами, сырым мясом, кислятиной, джином. Он застревает в ванной надолго. Вернувшись в спальню, мерзнет, дрожит в дверях, стоит и смотрит, как Мод спит в луже водянистого света, просеянного сеткой на окне. Сердце сбоит: по этой фигуре на постели, компактной, как семечко, ни за что не скажешь, будто она нуждается в нем, будто она неполна. Что он себе возомнил! Он вовсе не коснулся ее, совсем ее не понял. Надо бежать, пока не поздно. Побросать вещи в сумку и бежать. Он сменит имя. Пойдет матросом на траулер. Мод со временем выйдет замуж за прохожее божество, за бога мотыльков. Или станет храмовой проституткой, или наемной убийцей, или первой женщиной на Марсе. Нет-нет да вспомнит его. Посмотрит на браслеты, на жадеитовую саламандру. Ни слезинки не проронит.

      Он шепотом окликает ее. Она тихонько похрапывает – девушка, женщина, грезит о змеях. Или о чем там. Поди пойми. Тим снимает с крючка на двери свой широкий махровый халат, очень тщательно,