Повесть о военном детстве. Марина Спирина

Курочкина (Спирина) в 1945 году

      Тишина

      Как тихо… Непривычна тишина

      В моем, весь день звенящем доме.

      Уснула дочь, несказанно смирна,

      И мишку обнял сын неугомонный.

      Гремучие машинки тоже спят

      Под столиком, в углу, зажмурив фары;

      Спокойно куклы на шкафу сидят,

      И дремлет в коридоре мячик старый.

      Знакома мамам всем такая тишина,

      Когда уснули, наигравшись, дети,

      Когда я словно на весь мир одна —

      Такая тишина вокруг на свете…

      Ночь, дети спят – ведь мир и тишина,

      Так что же слово страшное – ВОЙНА —

      Тревожит память мне в ночной тиши,

      Мой сон гоня, смутив покой души?

      1941 год

      Диктор – Юрий Левитан, начало войны

      ВОЙНА… Да что я помню о войне?!

      ВОЙНА… Да что я помню о войне?!

      Но помню все, хотя и было мне

      Всего пять лет в том горестном году,

      Когда напали немцы на страну.

      Запомнилось: как летом в тишину

      Ворвался строгий голос Левитана…

      Как плакали, как горевали мамы,

      Когда отцов забрали на войну.

      Осиротел тогда наш старый дом —

      Остались в нем лишь женщины и дети,

      Еще не представляя, что потом

      Придется жить в нем без тепла и света…

      Еще никто из нас тогда не знал,

      Что впереди четыре страшных года,

      Хотя в Европе страны и народы

      Уже не первый год фашизм терзал.

      Не умолкал – мы не сбавляли звук —

      Не выключался все четыре года

      На стенке репродуктор – черный круг,

      Тогда с тревогой с фронта ждали сводок…

      Уже сомкнулось страшное кольцо

      Вокруг дворцов и парков Ленинграда,

      Дышало грозно городу в лицо

      Неслыханно – зловещее – БЛОКАДА.

      Пожарища везде… И смерть, и кровь…

      Воздушные налеты и тревоги…

      В руинах пали сотни городов,

      И беженцев поток на всех дорогах…

      Брат мамы – военный корреспондент Вершинин Г. Г.

      Слушают фронтовые сводки – черный репродуктор военного времени

      Мы каждый день, дыханье затаив,

      Ловили сводки: сколько ж километров

      Еще осталось немцам до Москвы?

      И сможем ли вцепиться, упереться…

      Не сдать Москвы проклятому врагу,

      Что, все сметая, прет железным валом…

      Ох, сколько же их полегло в снегу —

      Отцов, сынов, что насмерть там стояли!

      Вздыхала мама, карту разложив,

      Отметив черным контур отступленья;

      Тревожилась за брата – где он, жив?

      Давно не пишет… Может в окруженьи?

      Как ждали писем – писем фронтовых —

      Тот треугольничек без марки, без конверта,

      Был праздником – ведь это значит ЖИВ!

      Пока что жив… Но далеко ль до смерти…

      Но было страшно ждать тогда письма,

      А получить в конверте «похоронку»,

      Как тяжесть страшную ее несла

      В своих руках седая почтальонка…

      Через соседей горестную весть,

      Обиняком старалась передать,

      Чтоб подготовили семью, чтоб уберечь,

      Да горем не убить жену иль мать,

      Давно уже закончилась война…

      Но с детских лет стоит перед глазами

      Та первая военная зима

      С тревогой, скорбью, вдовьими слезами.

      Беженцы

      Не готовы были мы к войне,

      Хоть в Европе страны и пылали.

      Кто-то может знал… Но по стране,

      В целом, нападения не ждали.

      Потому наверно первый год

      Был