Знакомые истории. Сергей К. Данилов

подумал он, ненавидя свою столь легко и скоро возникшую физическую привязанность, – как барашка! И ведь понимаю, а сделать ничего не могу, вот чёрт!»

      Вышел на свежий воздух, потоптался на маленьком крыльце, борясь с желанием вернуться обратно в салон, попросить, чтобы и побрили заодно. Шагнул с крылечка вниз, но далеко уйти не удалось, какие-то необыкновенные силы, растягиваясь резиновыми гужами, волокли обратно, и чем дальше отходил, тем сильнее тянуло назад. Сел на скамейку, вцепившись в неё ногами и руками, попробовал думать. Вот, пожалуйста: теперь он её раб, прикован нерасторжимо, посажен на цепь. Она ему нужна немедленно, такое жуткое ощущение, что невозможно терпеть. Он лишён свободы, жаждет и ненавидит её за это. Единственный выход – сорваться с проклятой звериной цепи, чтобы обрести утерянную свободу и снова стать человеком.

      Или компромисс возможен? Если сейчас вернуться да предложить парикмахерше поехать с ним отдыхать на Бали прямо сегодня, на полгода, интересно знать, – согласится? Кольца на руке нет, значит, не замужем или не сильно замужем. Разве не всё равно, где программировать: в хрущёвке чужого города, куда приехал просто для ознакомления с родной страной и где доживёт год, а потом переедет в следующую область, или на жарком тропическом острове, но в прохладе номера отеля с кондиционером? Нет, он слишком ненавидит её за то, что она только что с ним сотворила, чтобы жить вместе.

      Сидел, сверяясь с часами, терпя до последней минуты, когда можно ещё не опоздать к стоматологу. Под конец достал из кармана монетку. Орёл – идти приглашать на Бали, а если не согласится, то… что-то делать, решка – топать к зубному врачу. Выпал спасительный зубной, который задаст ему сейчас такого жару, что не до парикмахерши станет. Перед глазами всё померкло от горя расставания. Он встал и осторожно зашаркал к автобусной остановке, пребывая в полной темноте.

      – Так, у вас лечение, – улыбнулась женщина небольшого ростика, в голубоватом халате и голубоватых операционных штанах, голубоватой же шапочке. – Откроем ротик. С укольчиком? Аллергии нет?

      Славик лежал на длинном стоматологическом кресле, в глаза светила лампа.

      – Конечно, с уколом. Нет, нету.

      – Работа с импортной пломбой обойдётся в две двести, с нашей – тысяча семьсот рублей.

      – Делайте с импортной.

      Когда обезболивание состоялось, врач с сестрой взялись за него на пару, с двух сторон. Стоматолог диктовала всякие страшные слова, от которых в венах стыла кровь, а медсестра записывала в карточку, лишь изредка уточняя самые-самые гадости. Надев на лицо пластиковое забрало, врач принялась пилить зуб, не больно, но противно, а сестра, разодрав ему рот, вставила шланг, и в одном режиме прыскала охлаждающей струёй воды, в другом отсасывала накрошившийся жидкий мусор. Затем медсестра убежала по своим делам, врач осталась одна. Шланг с водой теперь придерживал Славик, врач управлялась одна