Амурский плацдарм Ерофея Хабарова. Михаил Старчиков

на ярмарке он показал один из этих камней бывалому купцу, которому обычно сбывал соболиные шкурки.

      – Ты где это взял, нехристь? – спросил тот с круглыми глазами, схватив тунгуса за рукав. – Это же серебро, настоящая серебряная руда, да ещё с золотишком!

      Разведя в ответ руками, что, мол, он не знает ни слова по-русски, Аранж понял лишь то, что эти камни для людей с запада являются большой ценностью.

      Когда он рассказал об этом Мани, тот полез в карман своей куртки из шкуры рыси.

      – Они делают из этих камней вот это! – показал он брату плоский кружок серебристого цвета с изображением всадника с копьём на одной стороне. – На такие кружки у белых людей можно поменять всё что угодно – и еду, и коня, и оленя, и даже хорошее оружие!

      Братья не рассказали о своей находке никому в стойбище, не желая навлечь на себя гнев богов или зависть соплеменников. На всякий случай они лишь сохранили несколько блестящих камней, спрятав их в своих походных сумках.

      Глава XI. Государев приказной человек

      Вернувшись из стольного града Москвы, Онуфрий Степанов ещё долго находился под впечатлением своего дальнего путешествия. Шутка ли, с самим царём встречался и долго обстоятельно разговаривал! А ведь кто он такой, обычный байстрюк…

      Обычный, да не очень… Мать Онуфрия была простая дворовая девка по имени Ефросинья, и он её никогда ни видел. А отцом, говорят, был кто-то из московских бояр по имени Степан. Так маленький Онуфрий и стал Степановым…

      «Твой батюшка знатного роду! – сказывала мальчику кормилица Пелагея, укладывая на ночь. – Вот вырастешь, может, в люди выйдешь…»

      Однако Онуфрий характером был не покладист, ершист и своеволен до крайности. Потому удрал он в пятнадцать лет из дома в Москве и прибился к казачьей ватаге.

      В тот момент Степанову уже стало известно, кем был его именитый батюшка. Перед смертью кормилица, не в силах более носить в себе тайну, всё рассказала своему воспитаннику.

      «Отец твой – московский боярин Степан Ртищев! – сказала Пелагея, едва дыша. – Любил он твою мать, страшно любил. Но не суждено им было вместе остаться, потому как разного поля ягоды!»

      Судьба бросала Степанова по всей России-матушке и в конце концов направила на самые вольные земли на востоке. С «охочими людьми» атамана Хабарова уже опытный пушкарь Онуфрий открывал и завоёвывал для Рассеи обширный и богатый край.

      Под знамёнами Хабарова казаки взяли с боем даурский городок Якс, сделав его своей резиденцией. Новый острог назвали Албазином, по имени сбежавшего местного правителя.

      «Это место для обороны дюже доброе! – отметил про себя Степанов. – С двух сторон она речными обрывами прикрыта, там ни одна нечисть до стен крепостцы не доберётся!»

      Следующей под их натиском пала хорошо укреплённая столица даурского князя Гуйгудара, расположенная на реке Зее.

      «И настреляли дауры из городка к нам на поле стрел, как нива стоит посеяна! – написал Хабаров своему начальству. – И те свирепые дауры не