История одиночества. Джон Бойн

них чересчур долго.

      – Они-то совсем не против. Всего второй раз летели на самолете и были в восторге.

      – А в первый раз куда летели?

      Женщина широко улыбнулась, открыв ослепительно-белые зубы, – такая улыбка превратила бы свирепого пса в ласкового кутенка.

      – В Иерусалим, куда же еще?

      – Обычно я соображаю лучше. – Я смутился из-за собственной тупости.

      Я побарабанил пальцами по столу, женщина смотрела на пейзаж, проплывавший за окном. Я стушевался и подумал, что лучше, наверное, продолжить чтение.

      Кто-то похлопал меня по плечу. Старик с банановой кожурой и газетой.

      – Я иду в вагон-ресторан, отче, – сказал он. – Принести вам сэндвич?

      – Нет, благодарю. Я не голоден.

      – Сэндвич вам не помешает, – не унимался старик. – С чем вы любите, с ветчиной или индейкой? Или, может, хотите тост с капелькой малинового джема?

      – Перед дорогой я пообедал, правда. Вы очень любезны.

      Старик кивнул и, подмигнув мне, ушел. Дама с пучком слышала этот обмен репликами; казалось, она слегка расстроена тем, что я общаюсь не с ней, а с матерью близнецов.

      – У Энтони в сумке есть чипсы «Тейто», – сказала дама. – Дайте знать, если проголодаетесь.

      – Нет! – в ужасе взвыл мальчик, и дама наградила его чувствительным шлепком.

      – Замолчи! – приказала она.

      – Что вы, не надо, – сказал я, расстроенный этой сценой. – Я не люблю чипсы, – успокоил я Энтони, который, испепеляя меня взглядом, прикидывал, стоит заплакать или нет.

      – Если передумаете, отче, только скажите, – не отставала дама.

      – Не передумаю. Но все равно спасибо. Вы очень добры. И ты, Энтони.

      – Такое часто бывает? – немного погодя прошептала моя визави. – Вас все время пытаются накормить?

      – К несчастью, да, – ответил я. – При желании я мог бы вообще не ходить за продуктами.

      Позже я всякий раз вспоминал этот эпизод, слыша байку о Джеке Чарлтоне, который за все покупки расплачивался чеком. Кто же предъявит к оплате автограф знаменитого футболиста? Нет, его обрамят и повесят на стену. Джек вообще обходился без денег. Но вот соседка моя покачала головой, словно хотела сказать: с какой стати людям так себя вести? Этакая незаинтересованность была мне внове, она меня даже заинтриговала. Что-то не видно почтения, о котором писал Том Кардл, тут скорее недоверие.

      А в 1980-м кто имел хоть малейший повод не доверять священнику?

      – Вы считаете его родиной? – спросил я, вдруг охваченный желанием одолеть разделявшую нас преграду.

      – Простите?

      – Я об Израиле, – пояснил я. – Это ваша родина?

      На секунду женщина задумалась.

      – Мать считает его родиной, – сказала она. – И отчим. А я, пожалуй, нет. Я была там всего два раза. Нелепо называть его родиной.

      – Не любите туда ездить?

      – Авиабилеты очень дорогие. Мне не по карману.

      – Понятно.

      – На эту поездку я долго копила. Чтобы Эзра и Бина повидались с бабушкой.

      – Бина. – Я улыбнулся, глядя на девочку, которая, по примеру брата, уснула. Вообще-то