История одиночества. Джон Бойн

выходные покинуть город. В последнем вагоне я расстался с надеждой, покорно вздохнул и, закинув чемодан на багажную полку, встал в закутке возле дверей. Привалившись к стенке, я открыл роман, который вчера начал читать в аэропорту Осло, – о юноше, замыслившем выпустить на волю медведей венского зоопарка[15]. За книгой воздушное путешествие пролетело незаметно; может быть, то же самое произойдет и с железнодорожной поездкой.

      – Энтони! – В четырехместном отделении немолодая дама, волосы которой были собраны в старомодный пучок, окликнула мальчика, сидевшего напротив нее. – Иди ко мне на колени, пусть отче сядет.

      – Не хочу. – Мальчишка засунул палец в нос.

      Я мысленно взмолился, чтоб его оставили в покое.

      – Ничего-ничего, – сказал я, покосившись на попутчиков. – Не страшно, если я немного постою. Наверное, после Килдэра или Талламора станет посвободнее.

      – Садитесь на мое место, отец! – из середины вагона крикнул человек, по возрасту годившийся мне в дедушки. Он встал и начал собирать свои пожитки: банановую кожуру и сегодняшнюю «Айриш индепендент», с первой страницы которой скалился премьер-министр Чарли Хоги, – его кривая ухмылка обещала, что вскоре он окончательно опустошит карманы ирландцев.

      – Нет-нет, – поспешно сказал я и замахал руками. – Не надо. Прошу вас, сидите. Мне и здесь хорошо.

      – Да чего там, садитесь, отче, – подала голос сильно беременная женщина у дверей.

      – Я первая предложила место отцу! – на весь вагон гаркнула дама с пучком, словно я уже стал ее собственностью. – Энтони, сейчас же встань – или я с тобой поговорю по-другому. – Теперь в центре внимания оказался мальчишка – к нему повернулись головы всех пассажиров: мол, что это за несносный ребенок, который не уступает место священнику, и что это за мамаша, допускающая этакое безобразие? – Он прекрасно посидит у меня на коленях, – тон дамы мгновенно утратил злобность и стал подобострастным, – нам ехать-то всего до Атлона.

      – Право, не стоит, – отнекивался я, но мальчишка уже залез на мамашины колени, не оставив мне иного выбора, как занять освободившееся место. Багровый от всеобщего внимания, я хотел одного – схватить чемодан и через вагоны убежать в дальний конец поезда.

      Я ехал в Голуэй повидать Тома Кардла. Мы не виделись с конца 1977 года, когда я отбыл в Рим. Из Италии я писал Тому длинные письма – рассказывал свои новости и выспрашивал сплетни о семинарии, где ему оставалось учиться еще год. «Как у тебя с итальянским?» – однажды поинтересовался он, и я тотчас ответил открыткой: «Прекрасно, тут я как рыба в воде». В письмах его сквозили грусть и скука – То м сокрушался, что последний год мы проведем порознь, и добавлял: дублинцам всегда достается все самое лучшее, они возглавляют все епархии и пекутся о земляках. Злобность его удивляла и ранила, я-то думал, он за меня порадовался, когда я попал в число избранников, кому оказали великую честь. Том писал, что его переселили в келью Барри Шэнда, легендарного

15

Дебютный роман «Свободу медведям» (1968) американского писателя Джона Ирвинга.