История одиночества. Джон Бойн

ибо знала, что портрет красивой женщины на задней обложке доводит отца до белого каления. Он говорил, что писаку эту давно надо прищучить за грязный треп.

      – Привет, сынок! – Отец ухмылялся, словно накануне ничего не произошло. – Выспался?

      – Не особенно.

      – Что, нечистая совесть замучила?

      Я на него уставился, не зная, что ответить.

      – Я собираюсь поплавать, – сказал отец. – Пошли вместе?

      – Чего-то не хочется.

      – Да ладно тебе, – наседал отец. – Вдвоем-то, знаешь, как здорово.

      Я помотал головой и сослался на усталость. По правде, после вчерашних событий мне вовсе не хотелось тащиться на пляж и лезть в холодную воду. Перед глазами еще маячил отец, который, туда-сюда раскачиваясь, обвинял нас в своих неудачах, а в ушах стоял грохот маминой кастрюли о стол. Я не желал общаться с родителями.

      – Точно не пойдешь? – Отец обнял меня за плечи. – Гляди, второй раз не позову.

      – Точно, – сказал я.

      Отец, похоже, слегка расстроился и повернулся к моему четырехлетнему брату, игравшему в уголке:

      – Тогда придется тебе, Катал. Иди надень плавки.

      Словно пес, всегда готовый к прогулке, братишка оставил игру и побежал переодеваться в ванную, откуда появился с ведерком и лопаткой.

      – Это не понадобится. – Отец забрал у него игрушки и отставил их в сторону. – Мы просто поплаваем. Вдвоем. Играть не будем.

      Через минуту они ушли; Ханна еще не встала, и я один смотрел, как они шагают по тропинке, сворачивают к пляжу и скрываются за деревьями, но вскоре отвлекся на ослика, совершавшего утренний променад по лугу, и задумался, не сочтет ли он меня лучшим мальчиком на свете, если удастся раздобыть пару кусков сахара, а то и яблоко ему на завтрак.

      Помнится, часа через два к дому подъехал полицейский, уроженец, судя по выговору, графства Мейо. Та к уж заведено: из родных мест полицейских направляют в другие графства, где они не знают тех, кого надо арестовать или огорошить дурной вестью. Я слонялся по палисаду, мама в кухне готовила обед, но, увидев полицейскую машину, вышла на крыльцо.

      – Ступай в дом, Одран, – сказала она, комкая посудное полотенце. Я не шелохнулся, однако повторного приказа не последовало. – Заблудились, командир? – Мама широко улыбнулась, как будто удачно пошутила.

      – Да нет. – Полицейский пожал плечами и огляделся с таким видом, словно предпочел бы оказаться в любом другом месте, только не здесь. Мне показалось, он похож на Джона Уэйна. – Погода, однако, славная.

      – Прелестная, – согласилась мама. – Как думаете, дождя не будет?

      – Да кто ж его знает. – Полицейский глянул на меня и поморщился, отчего лоб его избороздили глубокие морщины.

      – Не пойму, что за выговор у вас. Откуда вы родом? – спросила мама, и даже мне, мальчишке, этот разговор показался странным. Полиция не заявляется ради светской беседы. А то ей больше делать нечего.

      – Уэстпорт, – ответил полицейский.

      – Я