Безумец и его сыновья. Илья Бояшов

до селения по пояс в снегу. Лед еще висел у нее на клочьях волос. Аглая ощупывала живот успокоившейся роженицы, бормотала, пыхтела и наконец вытащила безжизненное тельце ребенка.

      – Он тоже мертв! – горестно воскликнула Агриппа.

      Но старуха, сунув младенца в уже остывшую воду котла, шлепала и трясла его. Он безжизненно болтался в ее руках. Рассердившись, Аглая еще сильнее затрясла младенца – и ответом был едва слышный писк. Тусклые глазки взглянули на седую бабку. Еще раз шлепнув по маленькой заднице ожившего мертвеца, Аглая отдала его изумленным женщинам. Та к появился на свет слабенький Владимир Книжник. Его закутали в чистые тряпки и отнесли кормить к Наталье.

      Агриппа из найденных досок сколотила гроб. Все собрались в яблонях возле покойницы, даже Безумец, до конца еще не пришедший в себя, выполз. И равнодушно взглянув на ту, виновником смерти которой он невольно был, поковылял обратно к теплой лежанке и заветной фляге. А старуха, обвязав гроб веревками, с помощью Агриппы потащила с холма скорбную ношу к дымящейся черте, за которой были снег, мороз и ледяное безмолвие. Та м женщины положили гроб на санки и, проваливаясь в снегу, довезли усопшую к могильному холму и оставили до весны.

      Смерть на том успокоилась. Вскоре у Марии благополучно родился еще один Безумцев сын – Степан (прозванный в будущем Руководителем).

      А Валентина родила Владимира Строителя.

      Вернувшаяся весна застала живыми всех сыновей.

      Земля окончательно оттаяла, и женщины засобирались на похороны своей подруги. Виновник их недавних страданий, отойдя от болезни, развалился на поляне в тени окрепнувших яблонь, весь в их лепестках, и дул себе в гармонику.

      Валентина упрекала мужа:

      – Тебе дела нет до нас! Не виноват ты ни в чем!

      Болтался привязанный платком к спине ее маленький сынок. Татьянин Владимир пищал у нее на руках. Рыжая Наталья позади нее подняла и показала отцу своего ребеночка – она вновь была здоровой, радостной женщиной, готовой рожать еще и еще.

      – Хотя бы не играл на гармошке! – упрашивала Безумца Агриппа. – Нельзя сейчас веселиться!

      Он лишь отмахнулся. А женщины спустились в низину и проложили в цветах и траве путь к гробу. Прежде чем взяться за скорбную работу, они постелили в траве платки и опустили на них детей. И Татьянин сынок, равнодушный к мертвой матери, ползал и орал там наравне со своими братьями.

      Вскоре был поставлен на могильном холме еще один крест.

      Время шло: все сыновья, кроме Книжника, обладали отменным аппетитом.

      Ночами Агриппа слышала детское чмоканье в соседних землянках. Ей не спалось, часто выходила она ночами на порог своего жилища. И слезы текли помимо ее воли.

      Однажды, когда луна закрыла собой половину неба, за землянкой послышался шорох. Агриппа поняла, кто крадется, и откликнулась:

      – Убирайся!

      – Никто уже не вернется, – подала темнота голос.

      – Похабник! – ответила женщина. – Тебе мало жены. Татьяна