Дело о секрете падчерицы. Эрл Стенли Гарднер

спомню, что мистер Бэнкрофт просил назначить встречу на самый ранний час – и этот его голос по телефону!

      – А ты ответила ему, что он может приехать к одиннадцати часам, если только успеет вовремя, – сказал Мейсон.

      Девушка кивнула:

      – Он сказал, что для этого ему придется превысить все пределы скорости, но он сделает все, что в человеческих силах.

      – В таком случае, – заметил Мейсон, – Харлоу Биссинджер Бэнкрофт будет здесь ровно в одиннадцать. Этот человек ценит свое время. Он планирует свой бизнес по часам, и у него на счету каждая минута.

      – Но зачем ему понадобился адвокат, который занимается уголовными делами? – спросила Делла. – Я слышала от судейских секретарей, что у него больше корпораций, чем у собаки блох. В его распоряжении целая армия адвокатов, которым больше нечего делать, как только заниматься его делами. Насколько я знаю, семь человек сидят в одном только отделе по налогам.

      Мейсон взглянул на часы:

      – Подожди еще одиннадцать минут, и ты все узнаешь. Я думаю, что…

      Его прервал телефонный звонок.

      Делла Стрит подняла трубку и сказала телефонистке:

      – Да, Герти… одну минутку. – Она прикрыла ладонью микрофон и обратилась к Мейсону: – Мистер Бэнкрофт уже в офисе, он говорит, что приехал немного пораньше и подождет до одиннадцати, если вы не можете принять его сейчас, но вопрос времени для него весьма важен.

      Мейсон заметил:

      – Похоже, дело даже более срочное, чем я думал. Впусти его, Делла.

      Делла Стрит живо захлопнула свой блокнот, вскочила с места и бросилась в приемную. Через несколько секунд она вернулась вместе с мужчиной пятидесяти с лишним лет, у которого были коротко подстриженные седые усы, подчеркивавшие твердые линии рта, глаза цвета серой стали и властная манера держаться.

      – Мистер Бэнкрофт, – произнес Мейсон, вставая и протягивая руку.

      – Мистер Мейсон, – отозвался Бэнкрофт. – Доброе утро – и спасибо, что приняли меня сразу.

      Он повернулся и взглянул на Деллу Стрит.

      – Делла Стрит – мой доверенный секретарь, – пояснил Мейсон. – Я предпочел бы, чтобы она присутствовала при разговоре и делала заметки.

      – Дело очень конфиденциальное, – бросил Бэнкрофт.

      – А мисс Стрит – весьма компетентное и надежное хранилище чужих секретов, – ответил Мейсон. – Она знает все обо всех моих делах.

      Бэнкрофт сел. В следующий момент решительное и уверенное выражение исчезло с его лица. Казалось, будто он растекся внутри своей одежды.

      – Мистер Мейсон, – начал он. – Я на грани катастрофы. Все, что я сделал за всю свою жизнь, все, что удалось мне построить, рушится на моих глазах, словно карточный домик.

      – Трудно поверить, что дело обстоит настолько серьезно, – поднял бровь Мейсон.

      – Тем не менее это так.

      – Расскажите, что вас беспокоит, – предложил Мейсон, – и мы посмотрим, что можно сделать.

      Бэнкрофт почти патетически протянул вперед обе руки.

      – Вы видите их? – спросил он.

      Мейсон кивнул.

      – Все, что я создал в своей жизни, я создал вот этими руками, – промолвил Бэнкрофт. – Они были моей единственной опорой. Я работал поденщиком. Я трудился и боролся изо всех сил, чтобы выбиться наверх. Я влезал в долги, пока не становилось ясно, что нет никакой возможности расплатиться с банками и достичь финансовой стабильности. Я не терял головы, когда мне казалось, что моя империя вот-вот обрушится и превратится в прах. Я выходил из самых трудных ситуаций и сражался с врагами, не имея в колоде ни одного туза, но я блефовал и все равно выигрывал. Я пускался в рискованные предприятия и покупал в такие времена, когда другие в панике все распродавали, – и вот теперь мои собственные руки губят меня.

      – Каким образом? – спросил Мейсон.

      – Из-за отпечатков пальцев, – ответил Бэнкрофт.

      – Продолжайте. – Глаза Мейсона сузились.

      – Я из тех людей, про которых говорят, что они сами себя сделали, – продолжал Бэнкрофт. – Я сбежал из дома, если это можно было назвать настоящим домом. Позже связался с довольно скверными людьми и узнал множество вещей, о которых мне не следовало бы знать, научился замыкать контакты зажигания, чтобы угнать машину, и зарабатывать себе на жизнь, свинчивая колпаки с колес и воруя запасную резину. В конце концов меня поймали и послали в исправительное заведение, что было самым лучшим из того, что могло со мной случиться.

      Когда я попал туда, то был озлоблен на весь свет. Я считал, что меня поймали только потому, что я был неосторожен, и решил, что в следующий раз буду похитрее, чтобы, как только меня отсюда выпустят и я вернусь к своим занятиям, меня не смогли схватить снова. В заведении был тюремный священник, который заинтересовался мной. Не могу сказать, что он обратил меня в веру, потому что на самом деле ничего такого не произошло. Но он научил меня верить в себя и в других людей и открыл мне божественный порядок Вселенной.

      Он показал мне,