Принцип без принципа. Konstantin Kerby

очень важно для Кристины, тебя и меня.

      – А? – (удивление и уже интерес). – Что-то случилось?

      – Пока еще нет, но я не хочу, чтобы случилось.

      – Ну хорошо, давай, где?

      – Я уже освободился, кинь мне смс, когда будешь одна, я перезвоню, очень жду.

      – Хорошо.

      – Целую, пока.

      – Целую, – (досадно-удивленная машинальность), – пока.

      – Оч жду.

      Моя идея проста и стара как мир: я хочу, чтобы Маша вступила в игру и сделала это сейчас. Мне нужен противник в окружении Кристины, мне нужна цитируемость, и пусть она будет любой.

      Смс-ка пришла через 10 минут, я перезвонил, и еще через 5 минут мы встретились на Итальянской улице, в «Шатре».

      Маша смотрела на меня с интересом и ожиданием. Я взял ее руку и провел по внешней стороне своей рукой, глядя ей в глаза. Этот прием, вызывающий доверие и одновременно срывающий незримые границы допустимой близости, всегда одинаково эффективен, если необходимо создать ощущение жертвы. Я посмотрел в ее фисташковые глаза и сказал:

      – Маша, скажи мне честно, у Кристины есть кто-то другой? (Не то чтобы мне было на самом деле это интересно, сказать по правде, мне было наплевать, но я играл в игру, жестокую, беспроигрышную игру – жалость.)

      Маша удивилась и даже чуточку смутилась, учитывая события часовой давности, она явно не ожидала такого вопроса:

      Да нет, с чего ты взял, мне кажется, что ты единственный у нее… сейчас.

      Приятная женская солидарность вместе с откровенным желанием случайно сдать подругу просто веселила меня, но я, продолжая держать ее руку и сохраняя серьезно-обеспокоенное выражение лица, продолжил:

      – Ты как-то не слишком уверена, скажи мне честно. Это очень важно для меня… м-м-м… для нас… м-м-м… с тобой.

      На этой концовке я перевернул руку ладошкой вверх и нежно пощекотал пальчиками запястье. Эффект от таких прикосновений всегда одинаков, он заставляет девушку, которая до этого момента не воспринимала тебя как сексуальный объект, задуматься об этой стороне взаимоотношений. Маша не была исключением, хотя реакция была двойственной, глаза распахнулись и посмотрели на меня откровенно и очень удивленно, а рука попыталась вырваться, но была почти зафиксирована моей второй рукой. Почти потому что показав эту возможность, я отпустил ее и откинулся назад на диван, одновременно с этим я отпустил глазной контакт и позвал проходящего официанта. Заказывая кофе и спрашивая Машу, что она хочет, я умышленно затягивал паузу, давая ей возможность дофантазировать происходящее, делая так, чтобы ее мозг начал давать ответы нелепые и бесполезные на только что услышанное и прочувствованное.

      Прелюдия брэйнфакинга состоялась, пора было переходить к экшену. Отпустив официанта, я опять состроил очень встревоженную рожу и посмотрел на Машу с «предельным вниманием», она сказала:

      – Что значит «для нас с тобой»? – и вопросительно приподняла