Таблетка для чемпиона. Виктор Лановенко

осторожностью открыл дверь квартиры. Снял туфли и, не включая свет, прошел в свою комнату.

      Хорошо бы принять душ. Но веки слипались, в голове раскручивался водоворот событий минувшего дня и уходящей ночи. Последние силы ушли на то, чтобы стащить джинсы и расстегнуть рубашку. Эдик нырнул в белую свежесть простыней и, предвкушая долгожданный отдых, успел подумать: «Залягу в спячку. Как медведь».

      Он еще продолжал ворочаться, выбирая удобную позу, когда зазвучала песенка ковбоя из фильма «Одинокий рейнджер».

      – Черт! Черт! – выругался Эдик. Он забыл отключиться. Теперь придется отвечать. Эдик дотянулся до стула и вытащил из-под вороха одежды свой мобильник.

      – Кремль на проводе, – сказал он по привычке.

      – Господин Поспелов? – голос в трубке оказался незнакомым. Это был размеренный солидный баритон, какой бывает у людей, знающих себе цену.

      – Какого черта? – раздраженно произнес Эдик.

      – Простите, что разбудил, Эдуард Дмитриевич, – продолжал баритон, нисколько не смутившись. – Я хочу сделать вам предложение.

      Эдик посмотрел на часы и захрипел от возмущения:

      – Половина шестого утра! Какое, на фик, предложение?

      – Предложение, от которого вы не сможете отказаться.

      – Чепуха какая-то. Кто вы такой?

      – Это не имеет значения, – спокойно ответил баритон. – Можете называть меня «человек, который заказывает музыку».

      «Вот так нас снимают, – подумал Эдик, – как девочек возле «Интуриста». А что поделаешь? Журналистика профессия дамская».

      – Что вы хотите? – сказал он вслух.

      – Одну небольшую статью, которую опубликуют в вашей газете «Голубая луна».

      – Ничего не получится, – ответил Эдик. – У меня много работы. Я просто завален работой, – он уже собирался прервать разговор, но в последний момент услышал слова незнакомца.

      – Две тысячи баксов.

      Человек так устроен – он всегда хочет получать больше, даже, если того не стоит. Поспелов не был исключением из правил.

      – Я не ослышался, вы сказали две тысячи? – осторожно переспросил Эдик.

      – Три.

      Хорошо, что мама не видела в этот момент его физиономию. Она бы точно сказала: «Сыночек, у тебя выраженный астигматизм. Нужно срочно заняться глазками». За одно мгновение в голове у Эдика пролетела целая вереница мыслей. «Может быть, меня разводят, как лоха, на бесплатную раздачу слонов?» – подумал он. Но следом уже закрадывался страх. И Эдику казалось, что страх рождается от одного только голоса в трубке. Бесстрастного и самоуверенного.

      – Почему бы вам ни обратиться к главному редактору? – уклончиво спросил он.

      – Четыре тысячи, – произнес голос в трубке.

      Лицо у Эдика внезапно вспотело. Он гулко проглотил слюну. В голове творился ужасный кавардак. Какие-то мысли рождались и лопались, как пузыри в луже. Жутко хотелось заполучить четыре штуки зеленых. На носу свадьба. А такой халявы может не подвернуться. Но страх продолжал расти. И нервная дама, интуиция, нашептывала: откажись, откажись. У Эдика на вооружении имелся один верный способ, как избавиться от слишком настойчивого клиента. Нужно заломить несусветный гонорар.

      – Семь тысяч зеленых, – сказал Эдик и поразился собственной невыразительной интонации, как будто речь шла о копеечном деле.

      – Согласен, – тут же ответил баритон. – Записывайте фамилии.

      Эдик вздохнул. Что тут скажешь? Это судьба. Он постарался загнать страх в глубину своего сердца и думать только о семи тысячах долларов. Стыдно продаваться за тридцать серебренников. Но он-то продается достойно, за хорошие «бабки» для журналиста своего уровня. Он нашел блокнот и ручку и сказал:

      – Я готов, шеф.

      – Пишите. Вероника Искандерова. Алексей Зубрицкий.

      – Постойте, постойте, это что – те самые Вероника и Алексей? – спросил Эдик, отодвигая блокнот.

      – Те самые, – согласился баритон. – Вероника – самая раскрученная певица. Ее без конца крутят на всех Fm-радиостанциях. Алексей – ведущий двух телепроектов, эрудит, красавчик, покоритель дамских сердец.

      – Вы с ума сошли, – Эдик едва удержался, чтобы не закричать. – О них невозможно писать.

      – Это еще почему?

      – Потому что о них все сказано. Их нижнее белье давно рассмотрено под микроскопом и развешено на страницах журналов и газет. Даже мне приходилось сочинять гадости про этих ребят. Про их скандалы, измены, про сокрытие доходов и так далее, и тому подобное. Здесь нет белых пятен, – Эдик сделал секундную паузу и продолжил. – Тонкий слой правды покрыт толстым слоем дерьма. Вам этого мало?

      Некоторое время голос в трубке молчал, словно давал Эдику возможность высказаться, а потом вежливо осведомился:

      – У вас всё? А теперь слушайте. Сплетни про этих персон меня совершенно не интересуют. Мне важно знать, что с ними произошло в последние две недели.

      – А что с ними произошло