Снайпер разведотряда. Наш человек в ГРУ. Дмитрий Светлов

ангалом и музыкальным центром находился на границе санаторного комплекса. Выступая в роли тамады, дед представил обществу внука, и после знакомства Олег присоединился к сверстникам. Застолье с шашлыками и вином сменилось танцами, а опустившаяся ночь потребовала развести общий огонь.

      Кто-то вспомнил о празднике Ивана Купала и призвал к поиску цветущего папоротника. Олег для видимости побродил по краю поляны, затем поковырял палкой разгорающийся костер и принялся бездумно созерцать тихие воды местной речушки.

      – Ты что делаешь? Идиот! Она же с взрывателем!!!

      Раздавшийся за спиной истошный вопль заставил недовольно поморщиться. Он не любил пьяных, тем более всякие дурацкие выходки с непредсказуемыми последствиями. Не желая оказаться рядом с разгорающейся сварой, Олег встал и направился ближе к воде, но почти сразу был сбит наземь. Он еще успел недовольно пнуть запыхавшегося деда, как по ушам больно ударила взрывная волна. Сознание благоразумно укрылось в спасительной мгле забвения.

      Пронзительный звон в голове и неимоверная тяжесть в груди вырвали Олега из беспамятства. Он с трудом сдвинул навалившееся на него тело и поднялся на колени. Где это он? Река, маленькая полянка среди дремучего леса, макушки деревьев покрыты розовыми кружевами утренних солнечных лучей. Где-то недалеко бухнуло несколько взрывов, вслед за ними послышались сухие щелчки. Сильное головокружение заставило сесть на траву, и только после этого он узнал в лежащем рядом человеке своего деда. Олег испуганно начал его тормошить:

      – Дед! Дед! Что с тобой? Вставай! Деда, миленький, где это мы?

      Наконец старик утробно закашлялся, медленно повернулся на бок и ворчливо потребовал:

      – Руку дай! Без посторонней помощи мне не встать.

      – У меня голова кружится и тошнит, – пожаловался Олег.

      – Нет чтобы сказать спасибо, так он еще жалуется! Взрыв мины в костре мог начисто снести твою бестолковку.

      – Какая мина? Какой костер? И вообще, где мы?

      – Слабак, до сих пор еще не очухался, – сурово ответил дед.

      – Где я? – тихо повторил Олег.

      – Ты вчера приехал ко мне в санаторий, – участливо ответил старик. – Давай помогу встать, и потихонечку пойдем обратно.

      – Не хочу в санаторий, голова кружится.

      – Здесь хорошие врачи, быстро приведут в норму.

      Вопреки ожиданиям за окружающими поляну соснами вместо санаторных корпусов показался добротный дом в окружении многочисленных хозяйственных построек. Дед недовольно хмыкнул и осторожно усадил внука на крылечко. Тотчас в дверях появился мужчина с карабином наперевес и зло заявил:

      – W domu nie wpuszczę, wynoś się![1]

      – Откуда «Манлихер»? – нейтрально поинтересовался дед.

      – Прежняя власть дала, а Советы не успели добраться до егерей, – с вызовом ответил хозяин дома.

      Внук с дедом озадаченно переглянулись. Хочешь прогнать незнакомцев – прогоняй, но зачем угрожать оружием, причем боевым! Делать нечего, придется уходить, благо лесная дорога упиралась прямо в дом. Только они собрались встать, как вразнобой треснули выстрелы, у хозяина дома подкосились ноги и он рухнул на крыльцо. Старик запоздало дернул Олега за руку, и оба неловко спрятались за ступеньки. В этот момент в доме прозвучал ответный выстрел, судя по пыльному фонтанчику – упали они вовремя.

      – Психбольница, а не санаторий! – нервно выкрикнул внук.

      Со стороны леса ударил шквал винтовочного огня, со звоном посыпались стекла, а дверь задергалась от удара пуль. Как-то неожиданно появились фигурки солдат в знакомой по фильмам форме вермахта. Пригнувшись, они пробегали несколько метров, затем делали выстрел с колена и снова бежали к дому. Финальный бросок гранат завершился совсем некиношным взрывом. Дальнейшие действия выходили за рамки здравомыслия. Солдаты вытащили из дома парня с карабином, затем женщину с двумя девочками и без разговоров закололи штыками прямо перед крыльцом.

      – Крепись, – крепко сжав руку внука, прошептал дед. – Не вздумай кричать или вставать.

      На самом деле Олег не мог ни шевелиться, ни думать, ни говорить. Он смотрел на собирающиеся в лужицы ручейки крови, на спокойные лица людей в немецкой форме времен Второй мировой войны и ничего не понимал. Подобного не может происходить! Слишком реально для галлюцинации или бреда после контузии. Вот один из солдат небрежно стащил с крыльца мертвого хозяина дома, указал на дверь и добродушно сказал:

      – Erlaube abholen alle sachen, fahren mit uns[2].

      – Быстро! – дед потянул внука за руку. – Ищи сапоги, пиджаки и шляпы!

      – Ты чего? Сам только что велел сидеть мышью! – выходя из ступора, запротестовал Олег.

      – Не топчись бараном! Он приказал собираться и ехать с ними.

      – Шляпы зачем?

      – Сейчас такая мода, вперед! – Дед силой затолкнул внука в дверь.

      Спешные сборы прервал требовательный стук прикладом в оконную раму. К этому моменту

1

В дом не пущу, убирайтесь! (польск.)

2

Можно забрать все, поедете с нами (нем.).