Дерзкая для короля. Агния Кострова

сегодня он приструнил своего рыжего приятеля, но не далее, как вчера, в спортивном зале, как потешался над твоим неумением ловить мяч.

      Неумеха, бездарь. Руки растут не из того места. Это ведь его слова.

      Но что делать, если физкультура совсем не мой конек и никогда им не была?

      Мотаю головой, пытаясь избавиться от мыслей о мажоре, ускоряю шаг. Почти бегу.

      Перед заворотом на нужную улицу резко оборачиваюсь.

      Никого.

      Слава богу.

      Прохожу еще немного вперед, до Пятерки, и заворачиваю в магазин.

      Нельзя потратить много, ведь основную часть придется отдать нянечкам, чтобы лучше присматривали за Маруськой, не давали в обиду. Но и с пустыми руками прийти не могу.

      Кидаю в корзину кое-что из фруктов: пару апельсинов, яблоки, груши. Покупаю несколько видов конфет. Когда жива была мама, мы редко ели конфеты. Не потому, что не могли позволить, чтобы не портились зубы.

      Но я не могу не купить. Хоть какая-то радость для сестренки.

      Расплачиваюсь за покупку, выхожу на улицу и, с пакетом в обнимку, продолжаю свой путь.

      Около сотни метров и передо мной вырастает такой до боли знакомый забор.

      Ненавижу это место. Иногда, вот как сейчас, ненавижу весь мир.

      Ненависть – деструктивное чувство, но я просто не могу ее не испытывать.

      Останавливаюсь и несколько секунд даю себе на то, чтобы успокоиться. Но против воли воспоминания накрывают. Каждый раз при подходе сюда.

      Обрывки, потому что мозг отказывается воспроизводить целостную картинку.

      Потому что он просто не может этого выдержать.

* * *

      Страшный диагноз, который поставили еще недавно такой цветущей, и пышущей здоровьем маме.

      Больница, выписка, улучшение, дающее беспочвенную, но такую желанную, надежду, а потом рецидив.

      Последние дни она уже не узнавала нас, не узнавала никого. Я дежурила у постели день и ночь, слава богу, маму не увезли в специальное учреждение, я отказывалась верить. До последнего надеялась.

      А потом я проснулась словно от удара, на часах было около четырех утра. Я сразу поняла, что произошло самое страшное для меня, для нас с Маруськой.

      Дальше провал. Помню только, как старалась оградить от всего этого сестренку. Она еще слишком маленькая, чтобы видеть.

      Включала ей сказки одну за другой, читала книжки.

      – Господи, – есть ли у них родственники, отец-то где?

      – Да, не повезло девчонкам.

      Я не могла всего этого слышать. Вздохи соседей, работников социальных служб. Я пребывала словно в какой-то прострации.

      А потом они нашли какого-то родственника по линии отца, который согласился взять за меня ответственность и проследить, чтобы я закончила школу. Я не знала, действительно ли так или это какие-то махинации, чтобы забрать квартиру. В любом случае, Маруську он взять отказался.

      – Старшую возьму, для предвыборной компании это будет неплохим козырем. Младшую? Ммм, пожалуй, что нет. Ей только пять, слишком маленькая. Возни много.

      – Что ж, хотя бы старшую. А