Ларс. Виктор Гросов

замершую девушку у входа. Одета она была словно ожившая дева с картины Маковского#2.

      – Братец очнулся! – С радостным визгом девушка бросилась на меня.

      Непроизвольный стон от ранения заставил ее отпрянуть. Я разглядывал ее и пытался понять, кто она. То, что я не в своем теле – это понятно. Примем как факт. Опустим нереальность и абсурдность моего положения. Нужно иметь представление о том, что и как делать, исходя из сложившейся ситуации. Судя по тому, что она назвала меня «братцем», значит, это «моя» сестра. Чувствую себя Шерлоком Холмсом. Жаль, что дедукция из меня выдавливается сиротливыми каплями.

      Девушка разглядывала меня. Черноокая брюнетка с симпатичными чертами лица. Волосы цвета вороньего крыла ниспадали на хрупкие полуоголенные плечи. Темное платье с плащом будто намеренно обрамляло белоснежную кожу девушки. На вид ей лет двадцать-двадцать пять. Огромные ресницы, будто бабочки на карих цветах, распахивали свои крылышки, подрагивая в такт сердцебиению красотки. В уголках ее глаз накапливались слезинки.

      – Я не знаю, что случилось, но у меня есть проблемы с памятью, – сказал я первое, что пришло в голову.

      Охнув, девушка аккуратно приобняла меня. Ее плечи судорожно вздрагивали. Она плакала тихо и с какой-то щемящей грудь горечью.

      Я пытался понять свои ощущения. Что-то меня гложет, смущает. Застрявший комок в горле, всплеск адреналина в крови, судорожное дрожание пальцев. Да что со мной происходит? Либо мой реципиент до сих пор находится в этом теле, и это он реагирует на сестру, либо это мои эмоции и чувства.

      И тут меня озарило. Когда за меня последний раз так переживали? Когда я последний раз видел, чтобы так искренне и с надрывом беспокоились за мою судьбу? С матерью и отчимом я почти не общался, мы жили в разных городах, у них была своя жизнь. Друзей как таковых не заимел. Были приятельские и непринужденные отношения с коллегами. Короткометражные отношения были больше для плоти. А чтобы был человек, которому можно было душу излить и почувствовать эмоциональное сопереживание – такого не было.

      И вот здесь, непонятно где, есть девушка, считающая меня своим братом, искренне переживающая за мою «потерю» памяти. И это двоякое ощущение. С одной стороны – радость от осознания нужности, с другой – горечь и обида за то, что это все не к тебе, к Игорю, а к кому-то другому. Я – самозванец, подкидыш в тело человека, которого так искренне любят и переживают за него. И что мне теперь делать? Как себя вести?

      – Ты совсем ничего не помнишь? – пробормотала девушка, чуть отстранившись от меня.

      – Нет. Ничего.

      – Тебя зовут Ларс, – начала она, вглядываясь в меня, будто пытаясь найти отклик на свои слова, – ты сын вождя всех словенов Гостомысла.

      Девушка надеялась на то, что я покажу признаки проснувшейся памяти, но, видимо, я разочаровал ее своим молчанием. Ее слова потрясли меня и выбили почву из-под ног.

      Как оказалось, я – Ларс, один из сыновей вождя или князя Гостомысла. Три других сына – Сигурд, Торвальд и Гуннар – погибли в морском сражении.