Ларс. Виктор Гросов

еще не изобрели даже. Кстати, надо подумать о своем финансовом состоянии.

      – Сестрица, а не знаешь, где еще я храню деньги? – начал я издалека.

      – У тебя в избе под столом есть потайная комната, – прошептала она мне на ухо, – там ты хранишь все, что тебе дорого.

      Подмигнув, он потащила меня в сторону разноцветных тканей. Нужно срочно посмотреть, что же такого секретного и важного может запрятать семнадцатилетний сын вождя. Надеюсь, с деньгами вопрос будет закрыт. Сестра целенаправленно шла к определенному купцу, лавируя между снующими прохожими. Остановились мы у колоритного смуглокожего торговца, похожего на повзрослевшего Алладина из сказки «Тысяча и одна ночь».

      – О, прэкрасная Умылачка! Мая сердце радуется при виде твоих глаза, – склонив голову, пропел он.

      Ужасный южный акцент купца резал слух. Как выяснилось, он был знаком с сестрой через Годслава, ее мужа, к которому сегодня поплывет Умила. Торговца звали Аршак, он был византийцем. Сквозь аляповатый наряд я заметил нательный крестик.

      – Уважаемый Аршак, вы христианин? – Кажется, я знаю, кто мне поможет определиться с датой моего попаданства.

      – Да, паштенный, – немного напрягшись, произнес купец.

      Паштенный? А, это он не смог выговорить слово «почтенный».

      – А вы не подскажете, какой сейчас год по вашему летоисчеслению?

      – Шэссот триста тридцат чэтвертый гот ат сатварэния мыра, – с удивлением ответил византиец.

      – А от Рождества Христова?

      – Васэмсот двадцат шыстой, – с удивлением ответил византиец.

      Получив ответ, я потерял интерес к нему и, поблагодарив за ответ, погрузился в думы. Рюрика пригласили на княжение в восемьсот шестьдесят втором году. До этой даты еще тридцать шесть лет. Сколько ему было, когда он стал правителем Новгорода? Лет сорок? Значит, он сейчас маленький карапуз. Да простит меня славный род Рюриковичей. Что вообще происходило в восемьсот шестьдесят втором году? Не знаю. Не силен я в истории, тем более в датах.

      Умила подарила мне толстую восковую свечу с просьбой не спалить свою хижину. Сестра также купила отрез ткани и передала мне с наказом отдать матери. Сначала я не понял, о ком идет речь, но потом до меня, как говорится, дошло. У меня есть мать по имени Руяна, а еще сестра Радуна. Вторая сестра тоже замужем за соседским вождем. Ее в городе нет. А мать сегодня приплывет с дядей. Вот это новость. Если с Гостомыслом и сестрой проблем не было по части признания родственных связей, то с «мамой» могут быть вопросы. Если Гостомысл не особо много внимания уделял Ларсу, а Умила просто очень добрая девушка, следовательно, с ними не возникало косяков по признанию меня Ларсом, то что будет с «мамой» – большой вопрос.

      После рынка мы пошли на пристань, где уже стоял Гостомысл возле огромной ладьи. Умила тепло попрощалась с отцом и обняла меня, украдкой уронив слезинку.

      Я с Гостомыслом смотрел вслед уплывающему судну. За два неполных дня я успел