Свободный заключённый. Александр Киреев

угомонить внутреннюю дрожь, я прижимаю ледяную трубку телефона к своему уху. Кто-то непонятно зачем поместил этот огромный аппарат в клетку и повесил на стену. А может, телефон тоже арестован и отбывает свой срок?

      Большая чёрная трубка никак не хочет согреваться моими ледяными руками. В трубке тишина и холод.

      «Fuck!» – срываюсь я. Почему тут блядь так холодно? На улице же было лето, когда меня арестовали, а прошло всего чуть больше недели.

      Гудок, пауза, ещё гудок, пауза.

      Неделя, прошла точно неделя. Лето же не могло закончиться за одну неделю? Видимо, для меня оно закончилось.

      Гудок, пауза, холодно. Сильно сжимаю челюсти, чтобы не слышать стук зубов.

      – Алло, алло! – сиплым голосом пытаюсь ухватиться за последнюю связь с чем-то родным и тёплым.

      – Алло!

      Тонкий лучик тепла.

      – Мама? Мама!.. Привет, это я!

      – Сынок, привет!

      – Мама, ты меня слышишь?

      – Да, слышу.

      Тепло начинает просачиваться через телефонную трубку и согревать меня, вливаясь через ухо в тело.

      – Саша, ты где? Что случилось? Твой рейс прибыл ещё неделю назад. Мы обыскались, что случилось?

      – Мам, ты только не переживай, со мной всё хорошо.

      – Тебя не было на рейсе, Петя ждал до ночи в аэропорту. Саша, где ты?

      – Мам, послушай, со мной всё хорошо. Ты только не переживай. Это всё временно.

      – Саша, сынок, что случилось? Ну говори же, где ты?

      Тепло. Мои руки горели, наполняясь теплом любимого человека. Она всё поймёт, она всегда всё понимала. Ведь она столько всего пережила со мной. Она всё принимала тихо и спокойно.

      Тихо и спокойно она смотрела на меня, когда её вызывали в милицию, когда я убегал в ночь на очередную разборку после тревожного звонка, когда меня притаскивали домой пьяного, не в силах стоять на ногах. А потом так же тихо и спокойно она плакала по ночам, мучаясь от бессонницы.

      ⠀Сделав глубокий вдох и попытавшись придать спокойствие своему голосу, я сказал:

      – Мам, меня арестовали, сейчас я нахожусь в американской тюрьме. Не мог дозвониться раньше, потому что не было возможности. Ты только не переживай, ты же знаешь, со мной ничего плохого не случится.

      Тишина, я слышу её дыхание. Она справится, она со всем справлялась.

      – Да, Саша, я так и поняла, я почувствовала. Хорошо, держи меня в курсе. Я верю, что всё будет хорошо. Я тебя очень люблю.

      – Спасибо, мам, я тоже…

      Ком в горле прервал мою речь и перекрыл дыхание. Я не мог выговорить и слова. Слёзы разом хлынули из глаз и ручьями полились по лицу.

      – Мам, я тебя тоже, тоже, очень сильно.

      Охранник постучал по моему плечу, говоря что-то про время, но увидев моё лицо, умытое слезами и перекошенное дикой ненавистью к нему, тихо сказал: «Ok, one minute».3

      Я собрался с силами и сквозь ком в горле прохрипел: «Я тебя люблю, мама, всё будет хорошо».

      Связь

3

«Окей, одна минута»