Свободный заключённый. Александр Киреев

жонглируя событиями и воспоминаниями из прошлого. Запах пачек плотно сложенных зелёных банкнот. Водка, льющаяся через края стопок, и потные рукопожатия. Сбитые костяшки на обеих руках и похмельная боль в висках. Лживо улыбающиеся доступные девчонки на моих коленях. Лай собак и я, бегущий по железнодорожным путям где-то в Бруклине. И посреди всего этого Мама. Она молча сидела за старым круглым столом на кухне нашей квартиры в Иркутске. За окнами была темнота, лишь свет качающихся от ветра фонарей показывал крупные, быстро падающие пуховые снежинки. Такие снежинки бывают только в Сибири. Вьюга усиливалась. На маминых плечах уютно висела старая, изношенная и затёртая бабушкина кофта. Мама подняла взгляд от книги и посмотрела на меня. Её ничего не выражающие глаза начали медленно наполняться слезами. Слезами, которые бывают только у матерей, переживающих за своих детей. Чистые ручьи слёз текли по маминым щёкам, капали на стол, а со стола на пол.

      Я стоял в коридоре и смотрел на неё, не решаясь уйти. А когда коснулся ручки входной двери, то услышал мамин голос и ту фразу, которую я повторял в своих мыслях сотни раз и однажды произнёс ей вслух. Она прозвучала остро, пройдя через рёбра и уколов меня в самое нутро.

      «Женские слёзы стоят недорого», – сказала мама мои слова не своим голосом. Я зарычал от боли и ударом локтя вышиб входную дверь, проваливаясь в темноту зимнего города.

      Очнулся я от боли в правом виске. Видимо, уснув сидя на скамье, завалился на бок и ударился головой о железную поверхность скамьи. От резкого пробуждения я не сразу понял, где нахожусь, потребовалось несколько секунд. Да, это был не сон. Я был всё там же, в камере какой-то американской тюрьмы. Меня подняли двое братьев.

      – Саша, ты давай поаккуратнее, а то только залетел, так уже левый боковой от скамейки пропустил, – с улыбкой сказал Боря.

      – Вырубило, – ответил я.

      – Ничего, неделю-другую в двушке отоспишься, а потом в общую переведут. Даст Бог, там и свидимся.

      Не успев толком ничего понять, я услышал, как меня позвали на выход, и пошёл к открывшейся решётке. Братья проводили взглядом. Боря поднял левую руку с сжатой в пудовый кулак ладонью и приподнял её к подбородку. Я узнал этот жест. Точно так же сделал мой тренер Хасан, когда пару лет назад на чемпионате по тайскому боксу я опустил левую руку и тут же был наказан быстрым правым боковым в открывшуюся челюсть. Я пропустил этот опасный удар, и меня повело. В глазах потемнело, но я собрался и не подал виду. Соперник не понял, что я еле стою на ногах. А вот Хасан всё понял. Поэтому и поднял левую руку, прижимая кулак к челюсти: «Держи защиту, будь начеку!» Тогда это помогло мне выстоять, переломить ход боя и выйти в финал. Что поможет мне выстоять сейчас, я не знал.

      Глава 3. Крестик

      Три охранника: один впереди, двое позади. Они долго ведут меня по коридорам. Руки туго перетянуты наручниками за спиной. Сдавливает лёгкие запах бетонных плит, в которых напрочь отсутствует свобода.

      Бесконечные