Земля предков. Александр Мазин

сыновьями: Бьёрном и Уббой. Сконе – не Сёлунд, так что у бонда – никаких шансов на справедливость. Этак он еще и в рабы угодит за «поклеп».

      Собственно, к этому и шло. Визбур Крыса даже не оправдывался. Не сомневался, что приговор в его пользу. Да и никто из зрителей тоже не сомневался.

      Но мнения всё же разделились. Одни считали бонда придурком, другие – тоже придурком, но придурком храбрым.

      Рожа у Визбура Крысы лучилась самодовольством. Мерзкая рожа. Кровожадный, обнаглевший от осознания безнаказанности злодей. То есть среди моих собственных хирдманов были с рожами и похуже, но то были свои, а этот – просто сволочь. Меня особенно взбесило, что он избил девушку до выкидыша. Ну, неровно я относился к такому. Наверное, потому, что у моей Гудрун осенью тоже случился выкидыш. Правда, ее никто не бил. Наоборот, она сама убила. И не кого-нибудь, а сконского ярла. Однако потрясение сказалось. Ребенка она потеряла. И убивалась жутко. Правда, сейчас, когда она снова беременна, стало полегче.

      А вот этой малышке легче точно не будет.

      У меня нет никаких оснований любить сконцев. Никто не принес мне столько горя, сколько они. Но то были воины, а этот…

      Наверное, он все же больше храбрец, чем придурок. Похоже, драться собирается! С хирдманом! Совсем с ума сошел? Хотя… Что ему терять?

      – Пусть боги рассудят, – вещает Рагнар.

      Это значит, убей его, Визбур, и дело с концом.

      Окружение Лотброка веселится. Скалится Убба Рагнарсон, кричит своему человеку: мол, сделай из свинопаса свинью!

      Не смеется только Ивар Бескостный. На его лице, как обычно, никаких эмоций. Какие эмоции у дракона?

      О черт! Нет, я не могу этого допустить! Если не встряну – уважать себя перестану. А если встряну, этот Визбур вполне может меня убить. Боец он лихой, в этом можно не сомневаться. А если я его убью, то на меня может обидеться сам Убба Рагнарсон, а это уже совсем неприятно…

      Ну и хрен с ним, с Уббой! Пусть обижается!

      – Конунг! – Я шагнул вперед, изобразив легкий поклон.

      Меня узнали. Губы Ивара тронула еле заметная усмешка.

      – Ульф Хвити! Хочешь что-то сказать? – очень благожелательно поинтересовался Рагнар.

      – Хочу!

      Визбур глядит на меня и чуток напрягается. Я в его сценарии не предусмотрен. Но напрягается он совсем немного. Пока не вспоминает, кто я такой. А я для таких, как он, – человек Ивара Рагнарсона. То есть свой. Вдобавок всем известно, что я пострадал от сконцев, следовательно, никак не могу оказаться на стороне истца. И беспокойство тут же сменяется любопытством: чем же его, Визбура, развлечет этот маленький чернявый парень?

      Уж развлеку, не сомневайся!

      – Говори! – благожелательно разрешает Рагнар. Он тоже ждет чего-то… интересненького.

      Шум стихает. Все хотят услышать, что я сейчас изреку. И я изрекаю. Неожиданное.

      – Мой конунг! Этот человек, – кивок на бонда, – кажется мне очень храбрым. А храбрость, как я думаю, по нраву богам!

      – Все