Эпизоды и происшествия (в XIX, XX, XXI веках). Софья Тюрина-Митрохина

Саратове, когда по дороге она вела разговор какой-то своей спутницей об этом немецком нововведении по уничтожению расово неугодных им людей (евреи, цыгане, славяне). К сожалению, недавно я узнала, что это вовсе и не только немецкое изобретение. Из рассказа маминой спутницы я узнала, что один человек в этой немецкой душегубке («машине смерти») все-таки спасся. Он был врач, поэтому сообразил: когда в закрытый наглухо кузов машины (куда затолкали пленных людей), стали запускать отравленный газ, он снял с себя рубашку, помочился в нее и прижал ко рту и к носу. Так он дышал через эту «влажную салфетку». Когда всех своих задохнувшихся жертв немцы вывалили в яму на пустыре, он не подал вида, что жив. Немцы уехали, и только тогда он выбрался из душегубки, дополз до наших. Об этом написали в газетах, мама там это и прочитала. Она всегда обо всем рассказывала подробно, и так вот «подробно» в мое сознание вошло слово «душегубка».

      Так выглядели немецкие грузовики для удушения людей

      Трудное решение

      В какой-то момент, когда перелом в Сталинградском сражении еще не наступил, родители решили, что надо переправить маму с нами, детьми, через Волгу – в городок напротив, в Энгельс. Они решили, что в случае немецкого наступления маме пришлось бы убегать в эвакуацию вместе с тремя детьми, да еще с еврейской кровью, подальше к Уралу. Поэтому, решили они, – лучше заранее пересечь Волгу (иначе на переправу ушло бы время, да и не факт был бы, в случае всеобщей паники, чтобы женщина с тремя детьми смогла бы переправиться через эту широкую, огромную Волгу).

      Наше происхождение не давало нам никаких шансов выжить при немцах, потому что детей еврейского отца, как и его самого, ждал концлагерь и печки для сожжения людей, или просто расстрел на месте. Такая же участь предназначалась и маме – русской, посмевшей выйти замуж за еврея – ей тоже, по их мерзким законам, уготовано было сгореть в печи.

      Отец прячет маму и нас в городе Энгельсе, а сам продолжает ездить из Саратова в Сталинград, обеспечивая наших солдат теплой одеждой

      Как родители решили, так и сделали: отец перевез нас через Волгу в город Энгельс, а сам остался в Саратове, работая в том самом эвакуированном из Москвы Наркомате заготовок. Интенсивность боев под Сталинградом нарастала, были страшные потери в боях, но туда бросали все новые русские силы, не давая при этом немцам возможности пополнения: Сталинград был для врагов на замке: не было ни серьезного пополнения, ни продовольствия, ни теплой одежды для немецких солдат вместо летней формы, ни боеприпасов. И сухопутные и воздушные границы были на замке, редко какому мессершмитту удавалось что-нибудь сбросить своим землякам. Отец и водитель грузовика постоянно, под пулями, ездили буквально по линиям фронта, постоянно снабжая наших солдат теплой одеждой…

      Наши войска несли большие потери под Сталинградом, но немецкие потери были гораздо серьезнее и немцы осознали, что война на Волге не имеет ничего общего с их нетрудным покорением Западной Европы.

      Город на Волге был