Эпизоды и происшествия (в XIX, XX, XXI веках). Софья Тюрина-Митрохина

      Отец всегда живет в моей памяти

      Я помню, что еще до войны отец всегда пропадал на работе, дома бывал редко, обожал маму, иногда пел нам романсы, ямщицкие песни. У него был баритон, и пел он очень красиво.

      Храню одно мое детское воспоминание, это было перед самой войной. Отец стоит у двери и чуть иронично напевает, глядя на маму: «Что ж ты опустила глаза? Разве я неправду сказал? Разве устами алыми ласковых слов не искали мы? Что ж ты опустила глаза?»

      А много лет спустя я прочла, что в Сталинграде во время битвы в редкие часы затишья в знаменитом Доме сержанта Павлова, звучал патефон. Этот патефон оставили в своей квартире те, кто когда-то, еще в мирное время, жил в этом доме. И было здесь несколько оставшихся от прежних хозяев пластинок (всего две или три) с записями песен… почему-то итальянских. В минуту редких затиший и перерывов в боях солдаты ставили эти пластинки, громко, чтобы дразнить немцев, сообщая им, что у защитников дома все в порядке, что они слушают нежную итальянскую музыку и никогда не сдадутся.

      Отец Александр Борисович Пикман

      Одна любимая песня отца звучала в Сталинграде, когда затихали бои. Отец ездит по Сталинграду в 1942–1943 гг. и слышит эту песню

      И вот совпадение: эту очень популярную итальянскую песенку (и еще какую-то) в те мирные предвоенные годы отец напевал маме, не подозревая, что мелодия песенки и ее слова будут звучать через пару лет в Сталинграде – но уже под грохот взрывов. Мне в это время исполнится шесть лет, мы эвакуируемся в Саратов, город, довольно близкий к Сталинграду.

      Эти известные итальянские предвоенные песни будут разноситься из непокоренного Дома сержанта Павлова, знаменитого дома, насквозь пробитого пулями. И отец будет на грузовой машине, под обстрелами, среди разрушенных домов развозить вместе с водителем нашим солдатам теплые шапки-ушанки, тулупы и валенки – ведь зима стояла, слава Богу, лютая. Поэтому немцы (поблагодарим русские морозы!) мерзли в Сталинграде, как цыплята, ведь они были в летней форме!

      Да, да! Гитлер отправил свои войска в летнем обмундировании, чтобы солдаты вермахта понимали необходимость побыстрее завоевать Россию. Летняя форма была, как считал Гитлер, стимулом победы. Теперь немецким солдатам было ну о-очень холодно в сорокаградусные морозы.

      Чтобы согреться, они срывали с мирных женщин и стариков, прятавшихся по подвалам, теплые вещи и обматывали себя ими, чтобы уберечься от холода.

      Наша авиация жестко контролировала небо и не позволяла фашистским самолетам сбрасывать для солдат вермахта ни теплую одежду, ни боеприпасы, ни еду. Солдаты «Великой Германии» теперь, в Сталинграде, кутались в теплые женские платки и пожирали дохлых лошадей (см. их письма).

      И вот в этом аду в легендарном Доме сержанта Павлова в перерывах между боями, проигрывали нежнейшие итальянские мелодии на патефонных пластинках: это сержант Павлов дразнил немцев в передышках между боями. И совсем иначе, чем в мирное довоенное время, звучали