Донецкое море. История одной семьи. Валерия Троицкая

с ума? Это же не грипп, которым каждый год болеют?

      – Почему ты так думаешь? – пристально смотрел на нее Витя.

      – Ну как почему? – горячилась Катя. – Люди пережили такой ужас. Они видели, что такое зло. Столько людей погибло, и так страшно погибло… Разве люди захотят, чтобы это повторилось? Разве они это забудут?

      – Мама всегда повторяет, что короче человеческой памяти только человеческая благодарность, – спокойно ответил Витя.

      – Ну… – задумалась Катя. – Есть же книги, фильмы, интернет в конце концов. Все можно узнать, прочитать.

      – Ты же сама только что сказала, что не читала «Молодую гвардию», потому что она толстая!

      – Да, но… – смутилась Катя.

      – Пошли в пирожковую? Ты голодная?

      Катя кивнула. Она и вправду проголодалась, и даже не заметила, как замерзла. А день для середины октября был необычно холодным. Он обещал ранние заморозки, небо заволокло тучами, и ветер дул какими-то странными, злыми порывами.

      – Ой, вертолетики! – радостно воскликнула Катя, когда они переходили улицу.

      – Где? – удивился Витя.

      – Вот! – засмеялась она, вытащив из капюшона Вити целую горсть крылаток клена. – Смотри, прилетели откуда-то.

      Они зашли в маленькую пирожковую: прилавок, серо-белые панели на стенах и три высоких столика у окна. Витя купил им чай и пирожки с картошкой. Ветер гонял по улице разноцветные листья.

      – А ты действительно думаешь, что может быть война, вот прямо настоящая, большая, как тогда? – улыбнулась Катя.

      – Конечно. Войны и сейчас идут. По всему миру. Если подумать, то вся мировая история – это один постоянный конфликт, – задумался он. – Напряжение растет, копится, и в какой-то момент происходит взрыв. И люди, мне кажется, не меняются.

      – Вообще не меняются? – внимательно смотрела на него Катя.

      – Разве люди стали не такими завистливыми, не такими жадными? Не такими глупыми? – грустно улыбнулся он. – Война же всегда начинается в головах. И зло в человеке живет всегда. Что-то происходит, как химическая реакция, знаешь, уксус с содой, и зло из человека начинает выплескиваться через край. Как из вулкана.

      – А ты «Эру милосердия» читал?

      – Читал! – воскликнул Витя с большим удивлением.

      – Папа любит – и книгу, и фильм, – смущенно объяснила она. – Там герой верил, что после такой страшной войны люди изменятся, станут другими. Время пройдет, и наступит эра милосердия. Папа говорит, что она была. Что его детство – это и была эра милосердия.

      – Наверное, была, – согласился Витя. – Нашим родителям вообще больше с детством повезло, чем нам. Сейчас же не эра милосердия! Если она и была, то давно закончилась. Люди теряют память, и в них снова копится зло. Это как спираль такая.

      Катя с недоверием пожала плечами. Белый пластиковый стаканчик с чаем хрустел в ее руках, обжигал пальцы, но согреть не мог. Продавщица за прилавком, казалось, заснула, укутавшись в пестрый плед. У Вити зазвонил телефон – серый, старый, кнопочный.

      – Мама! – объяснил он Кате. –