Король должен умереть. Леонид Сиротин

беседу не поддержал. Погода на Тиндаголе всегда была одинаковая – сырость, ветер, промозглый холод. Старшина стоял, заложив руки за спину. Потемневшие с годами, но все еще крепкие зубы сжимали костяной мундштук трубки. Глаза Медафа буравили низкое прозрачное небо, где над горизонтом восходил исполинский диск газового гиганта, и висело тусклое негреющее солнце Тиндагола. Медаф ждал.

      – Думаешь, прилетят сегодня? – спросил Утер, всегда безошибочно угадывавший причины дурного настроения старшины.

      Медаф достал трубку изо рта и сплюнул под ноги помощнику кровавой слюной. Это означало «да».

      – Выработка у нас упала с прошлого года на треть, – сказал Утер, переступая с ноги на ногу и зябко потирая громадные ладони. – Люди мрут, машины ломаются, и чинить их некому, кроме меня и Гентора. Рук не хватает. Думается, хозяева будут недовольны.

      На этом месте Медаф, наконец, снизошел до беседы.

      – Хозяева всегда недовольны, – назидательно заметил он. – Ничего с этим не поделаешь. И они поделать ничего не могут. Поругаются, потрясут оружием и улетят. Не будет нас, кто полезет для них в шахты?

      – Поселок Морана, однако, они сожгли, – напомнил Утер и тут же под яростным взглядом Медафа втянул голову в плечи. Старшина терпеть не мог, когда ему перечили.

      Медаф вновь схаркнул и принялся раскуривать погасшую трубку. Утер жадно потянул носом сладковатый запах наркотика. В поселке только старшина мог позволить себе покупать хаф у контрабандистов.

      – Моран был дурак, – объяснил Медаф, справившись со злобой. Чтобы из Утера получилась надежная опора, тупого космика надо было учить. – Греб лишнее под себя. Если десятую часть выработки продавать залетным торгашам, хозяева будут закрывать глаза. Замахнешься на большее – будешь глотать плазму. Так все и вышло. Для остальных урок.

      Утер важно кивнул, делая вид, что понимает и согласен. Про сожженный поселок он слышал другое. Ходили слухи, что горняки Морана наткнулись в раскопе на древние запретные развалины, которые им видеть не полагалось. Но до развалин Утеру дела не было, и просвещать старшину на их счет он не стал.

      – А все же знающих людей нам не хватает, – заговорил помощник, внимательно следя за грозным лицом Медафа. – Есть у меня одна мыслишка насчет работорговцев…

      Тут он понял, что старшина его больше не слушает. Слезящиеся от напряжения глаза Медафа вновь обратились к небу, и старшина с ненавистью прошептал:

      – Летят!

      На фоне дымчатого диска планеты-гиганта над горизонтом восходила исполинская черная пирамида – титан Сестер Аннун. Ровесник восьми Династий, сгинувших в пучинах времени. Самый большой и грозный корабль из тех, что когда-либо строило человечество. Сосредоточение утраченных технологий и памятник угасающему человеческому разуму. Напоминание о том, что не слабовольный император Геон Третий правит Империей, а ведьмы и их союзники из Дома Кантор.

      – Собери народ на площади, – отрывисто бросил Медаф