Детство Темы. Николай Гарин-Михайловский

отворяется. На пороге появляются бонна и Зина. Он бросает сахарницу и стремглав выскакивает на террасу.

      Теперь все погибло! Такой поступок, как воровство, даже мать не простит!

      К довершению несчастия собирается гроза. По небу полезли со всех сторон тяжелые грозовые тучи; солнце исчезло; как-то сразу потемнело; в воздухе запахло дождем. Ослепительной змейкой блеснула молния, над самой головой оглушительными раскатами прокатился гром. На минуту все стихло, точно притаилось, выжидая. Что-то зашумело – ближе, ближе, и первые тяжелые, большие капли дождя упали на землю. Через несколько мгновений все превратилось в сплошную серую массу. Целые реки полились сверху. Была настоящая южная гроза.

      Волей-неволей надо бежать в комнаты, и так как вход туда Иоське воспрещен, то Тёме приходится остаться одному, наедине со своими грустными мыслями.

      Скучно. Время бесконечно тянется.

      Тёма уселся на окне в детской и уныло следил, как потоки воды стекали по стеклам, как постепенно двор наполнялся лужами, как бульки и пузыри точно прыгали по мутной и грязной поверхности.

      – Артемий Николаич, кушать хотите? – спросила, появляясь в дверях, Таня.

      Тёме давно хотелось есть, но ему было лень оторваться.

      – Хорошо, только сюда принеси хлеба и масла.

      – А котлетку?

      Тёма отрицательно замотал головой.

      В ожидании Тёма продолжал смотреть в окно. Потому ли, что ему не хотелось оставаться наедине со своими мыслями, потому ли, что ему было скучно и он придумывал, чем бы ему еще развлечься, или, наконец, по общечеловеческому свойству вспоминать о своих друзьях в тяжелые минуты жизни, Тёма вдруг вспомнил о своей Жучке. Он вспомнил, что целый день не видал ее. Жучка никогда никуда не отлучалась.

      Тёме пришли вдруг в голову таинственные недружелюбные намеки Акима, не любившего Жучку за то, что она таскала у него провизию. Подозрение закралось в его душу. Он быстро слез с окна, пробежал детскую, соседнюю комнату и стал спускаться по крутой лестнице, ведущей в кухню. Этот ход был строго-настрого воспрещен Тёме (за исключением, когда бралась ванна), ввиду возможности падения, но теперь Тёме было не до того.

      – Аким, где Жучка? – спросил Тёма, войдя в кухню.

      – А я откуда знаю? – отвечал Аким, тряхнув своими курчавыми волосами.

      – Ты не убивал ее?

      – Ну вот, стану я руки марать об этакую дрянь.

      – Ты говорил, что убьешь ее?

      – Ну! А вы и поверили? так, шутил.

      И, помолчав немного, Аким проговорил самым естественным голосом:

      – Лежит где-нибудь, притаившись от дождя. Да вы разве ее не видали сегодня?

      – Нет, не видал.

      – Не знаю. Польстился разве кто, украл?

      Тёма было совсем поверил Акиму, но последнее предположение опять смутило его.

      – Кто же ее украдет? Кому она нужна? – спросил он.

      – Да никому, положим, – согласился Аким. – Дрянная собачонка.

      – Побожись, что ты ее не убил! – И Тёма впился глазами в Акима.

      – Да что вы, панычику? Да ей-богу же я ее не убивал! Что ж вы