Посметь мечтать. Ника Лемад

* *

      Растерзанная душой, пораженная тяжелым оцепенением, без кровинки в лице. Остекленевший взгляд уперся в стену и вызванный штабом медик подозревал, что сознание заключенной в данный момент очень далеко от камеры, холодного пола и тюремщиков, перекладывавших безвольное тело с плит, куда оно свалилось после снятия наручников, на узкую кровать.

      Сколько раз видел он людей в похожей прострации. Сначала их упорно подводили к кризу, а когда появлялась угроза срыва следственного процесса, гвардейцы раз за разом требовали, чтобы медики приводили узников в рабочее состояние.

      Та же участь постигла и Сайю Синору. Три дня заключения повлекли за собой обезвоживание – пересохшая слизистая рта и носа, вязкая слюна. Слабость, сонливость при повышенном давлении. Немного распух язык. Все эти признаки медик выучил наизусть за время посещения заключенных, допросы которых поручали психоделикам. На вид вира не справилась бы и с кружкой воды, поэтому медик, приподняв голову девушки, сам ее напоил.

      И ее снова вырвало. Стражник у двери глазом не повел. Медик растер замерзшие руки, тяжело вздохнул.

      – Ей нужно тепло, не могли бы вы распорядиться принести обогреватель? И сменное белье, одежду. Мне придется ввести ей раствор внутривенно. Где могу вымыть руки?

      Сайя повернула набок голову, пытаясь унять очередной приступ тошноты. Ничего не ела уже два дня, желудок противно ныл. Но не могла осилить даже питье, поэтому в сторону миски с кашей не смотрела. Уж лучше обливаться водой, чем полупереваренной пищей.

      Попыталась сесть; медик, казалось, понял и помог. Подложил подушку повыше. Про себя ужаснулся, трогая мокрый свитер, внешне же ободряюще улыбнулся.

      – У вас нет температуры, вира. И это хорошо. Сейчас согреетесь, восстановим жидкость в организме. Очень скоро придете в доброе здравие.

      Сайю заметно перекосило от подобного обещания.

      – Моим родителям… – задавая вопрос, не смотрела на медика. Только на серые, без единой трещины стены, ярко освещенные электрическим светом. Близко видела их очень четко, от их однообразности рябило в глазах, взгляд ни за что не мог зацепиться. На миг Сайя зажмурилась, стирая эту картину. – Им же… сообщили?

      – Да, вира.

      Стражник втолкнул в камеру насос, негромко зажужжал двигатель. Прошуршал скребок, очищая пол.

      – Они здесь? – еще тише спросила Сайя.

      – Да, вира.

      Сайя закрыла глаза окончательно. Сперло дыхание, кровь прилила к лицу. Попыталась представить реакцию родителей на свой арест и на обстоятельства, ему предшествующие. На душе стало еще муторнее.

      – Мне жаль, – добавил медик, глядя на заключенную сверху вниз с острой жалостью. Насос заглох и был убран гвардейцем обратно в коридор. – Но пока идет следствие, вам не разрешат увидеться.

      И слава Богу, с внезапным облегчением подумала Сайя. Оказаться перед родителями, выдержать их осуждение ее образа жизни – или, что еще хуже, увидеть в их глазах прощение и принятие, когда сама себя не могла оправдать, – представлялось неподъемным сейчас.