След ласки. Евгения Корешкова

раз уже за шкирку.   Девчонки старались изо всех сил и, похоже, не смогали. Ольга уперлась лопатками в ноздрястую синеватую ледяную глыбу, а ногами в противоположную стенку и стала помогать девчонкам. Она перебирала ногами по бревнам, запоздало соображая, что если немедленно отсюда не выберется, то совсем замерзнет и умрет от переохлаждения еще до того, как утонуть.

      Злобный испуганный кот вкогтился всеми четырьмя лапами   в левую руку. И зубами, полной пастью, извернувшись, впился. Клещом повис. Не оторвешь! И замер так, тяжелым как гиря, клокастым, мокрым чудовищем.

      Ольга добралась почти до середины сруба и сорвалась. Далеко наверху испуганно плакали близняшки, всем весом налегая на ворот.

      Говорят, со дна колодца видны звезды, даже днем. Ольга задрала голову. Нет. Жаль! Никаких звезд, только светлый квадрат, в котором жизнь. И  она вновь начала медленный подъем. Ни ноги, ни руки почти не слушались. Даже кот орать перестал. Придушила что ли она его? Или с закрытой пастью не орется? Лед на стенах сруба опять сменился скользким мхом.       Правую ногу чуть вверх, теперь левую. Передвинуть лопатками непослушное тело. И еще…

      Неожиданно близняшки наверху синхронно, испуганно взвизгнули, что-то быстро запричитали. Ольга уже не слышала или не соображала, что именно. Цепь провисла. Больше всего хотелось разжать правую руку с намотанной на нее цепью, закрепленной на поясе. И заснуть. Глаза закрывались сами собой. Но еще неизвестно, сумела ли бы она даже отцепиться. Пальцы свело судорогой.

      Цепь вновь натянулась, быстро пошла вверх и потащила ее за собой, уже не успевающую цепляться за бревна сруба.       Чужая рука ухватилась за шиворот ветровки и выдернула девочку из колодца. Ольга свалилась лицом вниз в теплую дождевую лужицу у сруба. Кот, прижатый к земле под животом, протестующе хрипло мявкнул. И кто-то, вытащив ее на сухое место, по одному, быстро и осторожно, разжимал белые пальцы, насмерть впившиеся в звенья цепи.

      Понемногу она начала соображать, что все же еще жива. Перевернулась с бока на спину. И увидела над собой склоненное лицо самой ведьмы в тугом обрамлении синего платка. Ее глубоко сидящие глаза показались жуткими черными провалами. Ольга хотела попытаться все объяснить, но губы отказывались шевелиться. Она зажмурилась и еле-еле вывезла, проскрипев деревянно:

      – к-к-к-о-тт,   –  и чуть приподняла руку со вцепившимся в нее, обтекающим струйками тяжелым зверем. Ведьма с трудом отодрала кота. Может, она и не совсем злая, но своего полуутопленного, полупридушенного любимца не простит никому. И, пожалуй, разбираться сгоряча не будет кто прав, кто виноват.

      Ужас придал Ольге силы. Она   уселась и начала быстро отползать,  отталкиваясь ладонями и ступнями. Потом вскочила и, спотыкаясь на непослушных ногах,  рванула прочь. Близняшки уже исчезли. Если бы она видела себя со стороны   –  испугалась бы. Белое лицо с синими губами. Располосованная в четыре багровых полосы щека. Яркая кровь на лице и шее. Мокрые волосы с налипшей колодезной тиной со стенок колодца. В клочья разодранный левый рукав ветровки, пропитанный водой и кровью.       Ольга не видела этого и