Удивительные метаморфозы бытия Аркадия Серошейкина. Радионова Татьяна

ветвей самое вкусное чаепитие с нежными лепестками цветов каштана, которые Аркадий срывал и опускал в чашку. Ее тепло обжигающе согревало руки. На улице вьюжила зима, в окне были видны холмистые сугробы. Там, среди них, стояла Лида и ее пшеничные волосы теперь стали белыми как снег. Она безмолвно открывала рот, но потом из него вырвался крик мужского голоса: «Сестра, капельница!»

      Еще не успев понять, в чем дело, Серошейкин увидел над собой знакомое лицо медсестры. Ее руки уже вынимали толстую иголку. Ира напомнила, чтобы завтра Аркадий ничего не пил и тем более не ел пред ФГС, на что он понимающе покивал. Вырванный из сна, Аркадий хотел, как можно быстрее вернуться обратно и поддался этому желанию. Но грезилось ему уже что-то другое.

      По обыкновению, Серошейкин проснулся, когда солнце еще дремало и на улице было сумеречно. Он искренне радовался, что его сопалатники еще спят, а значит, не придется ни с кем разговаривать, потому что всякий раз, когда Аркадию приходилось с кем-то общаться, он испытывал волнение и неловкость, как будто был в чем-то виноват перед собеседником и всеми силами стремился избегать этого чувства.

      С детства он вел жизнь рака-отшельника, понимая, что не вписывается ни в какие компании, поэтому проводил большинство времени в одиночестве, часами пропадая на чердаке с какой-нибудь книгой по истории, похищенной на время с маминой полки. Если выбранный источник знаний оказывался неинтересным, то Аркадий незамедлительно закрывал учебник и отправлялся на поиски, и изучение чердачных раритетов, которых здесь было предостаточно. За этими занятиями Серошейкин проводил три сезона в году и лишь зимой сидел безвылазно в доме, скучая по своей крыше.

      Конечно, в его жизни случались знакомства, которые перерастали в подобие дружбы, но длились недолго и заканчивались одинаково. Для Серошейкина это обстоятельство было необъяснимым, почти мистическим. Всем хорошим приятельским отношениям Аркадия судьба готовила роковой исход. Так случилось с его однокашником, единственным человеком, с которым Серошейкин чувствовал себя непринужденно и спокойно. Несмотря на разницу взглядов, образа жизни, общие темы, схожее чувство юмора делали каждого интересным собеседником друг для друга. Их общение продолжилось и после окончания университета, которое заключалось главным образом в периодических посиделках в гараже друга, где у того была мастерская по изготовлению рыболовных приманок.

      Однажды, набрав знакомый телефонный номер, Аркадий непривычно услышал женский голос: «Абонент вне зоны доступа». Через пару дней он повторил звонок, так на протяжении месяцев в трубке талдычили только одну фразу. Электронная почта молчаливо оправдывалась краткой формулировкой: «Письмо отправлено», а соцсети не выдавали ни одного похожего на искомого человека. Серошейкину даже стали сниться навязчивые сны, в которых он встречал однокурсника и расспрашивал его о делах, но больше рассказывал сам о том, что он стал сниться ему. Тот в ответ непринужденно пожимал плечами, мол, не виноват, жизнь такая.

      «Может