Шишибарник. Галина Фабрициус

не будешь в следующий раз проситься.

      − Буду, – шепчу, растирая ноющую, саднящую ногу. – Зато как красиво ночью на зимней реке! Мама, смотри, звезда упала, а лес − как на той картинке из сказки!

      − Да, доченька, красиво. Сейчас лошадь с тяжёлой бочкой в горку пойдёт медленно, так полюбуйся своим лесом.

      На всю жизнь я запомнила этот вечер, красоту заснеженного леса, скрип полозьев, морозный запах елей и сосен, ту необъяснимую радость и лёгкость. И пусть брызги воды застывают ледяным панцирем на моей одежде, пусть замёрзли руки и ноги, но сердце ликует.

      Став постарше, я каждое лето с подругами приходила в местечко, где когда-то стояла свиноферма. Там было много земляники и грибов. Собирали ягоды, играли, бегая по лесным тропам. Приходила и взрослой, но реже, на место, где прошло моё раннее детство. Стояла, осматривалась, отыскивала заросшую лесом дорогу к реке. Восстанавливала в памяти и тот прекрасный зимний вечер, запах леса, поскрипывание саней…

      Награда за детство

      Выйдя на пенсию, рада побывать там, посидеть рядом с беззаботным детством, походить по выросшему за годы лесу, делая вид, что собираю нужную для здоровья ягоду. Уже не видно, где были постройки, глухо заросли поляны и дороги, ничто не выдаёт бывшего жилья и человеческой деятельности.

      Однажды в густом ивовом кусте нашла «закладное», не совсем сгнившее бревно нашего обиталища. И каково же было моё удивление − над бревном, под бывшим моим окном, рос большой куст земляники, с крупной налившейся ягодой, сильно отличавшейся от собратьев в лесу. И память вернула мне, как в кино, тот самый день. Я в простеньком ситцевом домошитом платьице играю на завалинке под окном, выходящем на запад. Завалина сверху не закрыта дощечками, я набираю песочек в черепки, леплю куличи: я теперь повар. Когда надоедает, иду в лес и ищу крупную, самую крупную землянику. Это удаётся не сразу, я обхожу знакомые места. Выхожу к свинарнику и вижу на крутом склоне, у тропинки к реке, крупную землянику. Ягода так велика, будто две обыкновенных. Радостно копаю, но не могу вырыть, лопата вертится, не лезет в землю, едва не плачу.

      − Давай, Галя, помогу тебе.

      С полных слёз глазами оборачиваюсь − дядя Ваня, передаю ему лопату. Он легко выкапывает куст.

      − А я смотрю: чего это ты по лесу ходишь и ничего не собираешь? Решил, что потеряла что-то, а ты вон какое дело хорошее надумала. И куда посадить думаешь?

      − На завалинку.

      − А почему на завалинку?

      − Чтобы свиньи не съели. Ведь завалина высоко, они не достанут, да и красиво: под окном красные ягоды.

      Принесла, посадила, поливала, мама ругала несильно:

      − Сгноишь дом, увидит начальство, вычтет из моей мизерной зарплаты… Как жить будем?

      Но я каждый день поливала и вот теперь, через столько лет, увидела знакомые ягоды, и ни одна «свинья» не съела, видимо, лень через куст густой пролезть. А я залезла, проникла сквозь чапыжник к своему детству, сижу и улыбаюсь, вспоминаю тех, кто нянькался со мной и был добр ко мне, безотцовщине.