.

браться за дело.

      Тем более печально, когда это не одна единственная чашка, а неприступная гора тарелок, больших и поменьше, жирных и скользких, которым так и хочется выскользнуть из мокрых рук. А эти блестящие вилки и ножи, за которыми глаз да глаз! Они просто обожают шлепаться на пол и противно звенеть, напоминая о примете насчет незваных гостей.

      Нет ничего удивительного в том, что героиня нашего повествования по имени Марина или Маринка, как её называли домашние, терпеть не могла все эти посудомоечные проблемы. Но ими тоже кому-то надо было заниматься.

      И вот однажды, когда пришел этот печальный субботний вечер, Маринка отправили на кухню воевать с горой немытой посуды. Это был настоящий фаянсовый Эверест, украшенный остатками семейного торжества. Вершина, на которую никому не хотелось взбираться.

      Когда на кафель соскользнул мельхиоровый нож, злорадно звякнув на всю кухню, все бы обошлось – дело шумное, но пустяковое. Но на сей раз случилось ужасное: в тот момент, когда в мучительной борьбе с собой пора было ставить точку и завершить, наконец, этот нелегкий подвиг, – бах! дзинь! блинь! Закаленный в многочисленных семейных чаепитиях китайский чайник, этот пузатый долгожитель, неожиданно выскользнул из рук и разлетелся по полу цветными фарфоровыми брызгами.

      Бах! Дзинь! Блинь!

      Все кончилось тем, что наутро мама отказала Маринке во всех привычных воскресных развлечениях: ни телевизора, ни друзей. Даже сладкого не досталось: так что «заесть» эту свалившуюся на голову неприятность было нечем. Сиди в своей комнате и смотри в потолок. Застрелиться можно!

      – Со мной точно, что-то не так. Какая-то жуткая полоса. Теперь вот чайник грохнула. Тут и пренты подналетели. Память! Ужас! Валокордин! Могли бы меня успокоить – я же не нарочно. Я давно говорила, что надо купить другой чайник, новый. С кнопочкой. Такой и разбить не жалко. Такие пучками продают. А тут – память, редкость, не дыши, – Маринка села на край кровати и безнадежно опустила руки. – Был чайник и нет его теперь. Говорить «был» как-то неприятно. Всё равно, что звонить из больницы и спрашивать: «Можно поговорить с вдовой господина Иванова?» А его уже нет. А она не знает, что она уже вдова. Ну вот – совсем похоронное настроение.

      Маринка знала, что уныние – большой грех, и отчаиваться нельзя ни при каких обстоятельствах. Но как быть, когда день испорчен самым отвратительным образом. И старый домашний чайник жалко, и за себя обидно. А еще одиноко, как в африканской пустыне.

      – Всё запретили! Не хочу я быть послушной «ванилькой»! Ну нет ничего вокруг! Никаких безумных идей! Воспитывают! Ну и что? Лучше бы собаку подарили! А теперь тоска зеленая. Как потёкшая тушь! Как перегоревшая лампочка в подъезде. Кофе без сахара! Горькое и противное. Скука. Такая, что хоть ложись и умирай!

      Слезы покатились без спросу, сами собой – соленые и печальные.

      Но всем хорошо известно, что плохое не может продолжаться вечно: когда-нибудь и ему приходит конец. Надо только уметь дождаться подходящего момента. Когда пробьет