Кровавый Король. Элизабет Кэйтр

просовывает руку в клетку. Идрис покорно опускает плотно сомкнутый клюв точно к венам на запястье. Резкий рывок, и клюв погружается в плоть, а глаза Эсфирь закатываются. В голове начинают мелькать картинки из жизни альвов: от простолюдинов до высоких чиновников. От зоркого Идриса и его свиты ничего нельзя утаить: все сделки – от законных до незаконных, все взаимоотношения, многообразные эмоции, беззаботная и тягостная жизнь.

      – Благодарю, мой малыш, – Эсфирь улыбается ворону, как только он вытаскивает клюв. – Отдыхай, ты хорошо потрудился.

      Птица будто бы кивает и взмывает на жердочку под потолок клетки.

      Эсфирь подходит к кровати, беря в руки тюбик.

      Хмурится. Свеча зажигается.

      На этикетке красивым почерком выведено:

      «Только посмей появиться завтра со шрамами, инсанис!»

      – Ещё как посмею! – хищно улыбается Эсфирь.

      Она сжимает тюбик в кулаке, тот исчезает, материализуясь в мусорном ведре.

      Но стоит ей взглянуть на тумбочку – она снова видит демонов «подарок» от Видара.

      «Я знал, что так будет!», – в каждой букве сквозит насмешливый тон.

      – Придурок! – фыркает Эсфирь, выкидывая тюбик в окно.

      Чтобы поделом!

      Что-то подсказывает ей открыть первый ящик тумбочки.

      Она закатывает глаза.

      «Не выводи меня, инсанис!»

      Эсфирь облизывает губы, не замечая слабую улыбку на своём лице.

      – Пошёл ты, долбанный альв!

      ГЛАВА 13

      Лагерь Генерала Узурпаторов, наши дни

      Темнота скрывает в себе множество пороков. Однако ошибочно полагать, что она – лишь тёмное время суток. С сутками, увы, понятие совершенно не связано. Темнота –время тёмных душ. Они прекрасно себя чувствуют и при свете белого дня. Наиболее простые пороки, конечно, прячутся. Но не архисложные, что используют сотни схем и тысячи ухищрений. Те, что окутывают терновником Людской мир, мир Нежити, Междумирье и, конечно, все существующие или ранее существовавшие миры.

      Тьма – названная дочь Хаоса – всегда знала, что она – улучшенная версия «родителя». От её последствий нельзя спрятаться или укрыться. Для неё всё существовало словно на ладони, она прокрадывалась червивым зерном во все души, что когда-либо существовали. Прокрадывалась и старалась извести их, опорочить до неузнаваемости. Она мечтала править. В гордом одиночестве. Как когда-то правил Хаос.

      Может, со стечением веков, она и потеряла былую физическую сущность, будучи запертой в недрах Пандемониума, но это совсем не означало, что её путы растворились в Небытии. А это ли не победа? Пусть она не правила в полном смысле этого слова, пусть от её блестящей юности осталась лишь скрюченная старая карга, пусть она была поймана самым низким для неё способом! Пусть! Из века в век все живые отчаявшиеся существа, проигнорированные Хаосом, всё равно обращались к ней. А к кому ещё? Если демиургу всё равно на свою маленькую игрушку в огромном количестве Вселенных, то почему она не могла присвоить себе этот прогнивающий клочок? По какой причине