Микроурбанизм. Город в деталях. Коллектив авторов

флера тайны превращает их в обычное и банальное, встроенное в повседневный порядок. Такая ситуация вполне вероятна. Однако, мы полагаем, возможна и иная недосказанность. Обозначение пределов проговариваемого важно постольку, поскольку некоторые городские явления еще не конституированы как нечто определенное. В этом случае язык создает обманчивое представление об их кристаллизованности, четкости и самом факте их существования. Останавливаясь “на пороге”, исследователь своими интуициями и ощущениями гораздо более точно и тонко схватывает зарождающиеся места и события городской жизни, превращая свои чувства и эмоциональные опыты в действенный инструмент исследования[14].

Микрооптика или “город в деталях”

      Микроурбанизм самим своим названием предполагает работу с мелочами и деталями городской жизни. Наш интерес к деталям во многом вдохновлен общей атмосферой текстов Вальтера Беньямина, соблазнительно сочетающих “микроскопическое зрение” и “тягу к общей теории”[15]. Сюзан Зонтаг, бережно разоблачающая магию беньяминовских работ, подчеркивает многозначность “мелочей” и эффекты масштабирования: “Уменьшить – значит сделать удобным для переноса ‹…› уменьшить – значит еще и утаить, ‹…› сделать бесполезным. До гротеска сведенное к малости освобождено от прежнего смысла: главное в нем теперь – крошечная величина, и только. Это и образ целостности (иными словами, полноты), и воплощение фрагментарности (то бишь несоизмеримости). А потому миниатюрное – предмет незаинтересованного созерцания, грезы”[16].

      Обнаружение детали невозможно без изменения режима зрения исследователя – деталь доступна лишь “близкому взгляду”[17], она переводит зрение исследователя в режим вглядывания и разглядывания. Выбирая детальный взгляд на город, мы неизбежно сокращаем дистанцию по отношению к нему, обозначаем себя как исследователей в городе. Погружение исследователя в водоворот городской жизни дает возможность не только увидеть город, но и ощутить его – услышать, почувствовать запах, попробовать на ощупь. Именно такую возможность ощутить город и предлагают ряд авторов этого сборника – город звучит в текстах Екатерины Бунич и Андрея Возьянова и становится осязаемым в статьях Александры Ивановой и Егора Шевелева. Спектр ощущений, в свою очередь, производит близкий город – город прикосновений, звуков и шорохов, запахов и ароматов: касание в отличие от взгляда производит близость, интимность, а звук соединяет, создает камерное пространство[18].

      Мы полагаем, что зачастую именно через детали можно выйти на анализ городской социальности[19]. При этом работа с нюансами и деталями предполагает концептуализацию. Это отнюдь не этнография детали, не препарирование города на атомы, но попытка реконструировать его связанность,

14

Любопытно, что ряд современных аналитиков рассматривают заколдовывание или, точнее, зачарованность (enchantment) как субъективное состояние, а не как характеристику социального мира. Зачарованность миром – это проявление эмоциональной привязанности к нему, преодоление отчуждения, связанного с обесцениванием эмоциональных начал социальной жизни в современном обществе: “Очарованность может быть чем-то случайным, сражающим нас вне зависимости от нашего желания, однако может вызываться и вполне осознанно. Одна из стратегий заколдовывания – усилить ощущение жизни как игры, другая – обострить чувствительность к очарованию вещей” (Bennett J. The Enchantment of Modern Life. Princeton: Princeton University Press, 2001. P. 4).

15

Зонтаг С. Под знаком Сатурна // Зонтаг С. Мысль как страсть. Избранные эссе 1960 – 1970-х годов. М.: Русское феноменологическое общество, 1997. Доступно по адресу: http://krotov.info/libr_min/03_v/ey/l_06.htm .

16

Там же.

17

Арасс Д. Деталь в живописи. М.: Азбука Классика, 2010. С. 12.

18

См.: Pallasmaa J. The Eyes of the Skin. Architecture and the Senses. London: Wiley, 2005. P. 46, 49.

19

Сходная попытка в англоязычной дискуссии предпринимается более чем репрезентативной географией – направлением, предложенным в 2005 году Хейденом Лоримером и впоследствии поддержанным рядом британских социальных географов. Сосредоточение на нюансах и частностях в данном случае становится аналитической стратегией, обеспечивающей переход к описанию более широкой социальной организации, выявлению центральных культурных категорий. См.: Lorimer H. Cultural geography: the busyness of being “more-than-representational” // Progress in Human Geography. 2005. Vol. 29. № 1. Р. 83–94.