Тёмная комната мистера Новака. Александр Николаевич Ивкин

ритон. – Это действительно неудобно. Считайте, что я нахожусь прямо перед вами. – С этими словами голос словно собрался в одну точку и переместился к стене напротив. Теперь он звучал более естественно. – Так лучше?

      – Гораздо… Но будет ещё лучше, если вы всё-таки станете видимым, – я не привык говорить с пустотой.

      – Да-да, конечно! Только разрешите несколько уточнений: с кем вам комфортнее вести диалог? Это должен быть мужчина? Женщина? Дело в том, мистер Новак, что я вирт и могу предстать перед вами в любом обличье. Даже в виде неодушевлённого предмета.

      Роберт пожал плечами.

      – У вас мужской голос… Оставайтесь мужчиной.

      – Представителем какой расы мне быть?

      – Это не имеет значения.

      – И всё же…

      – Решайте сами.

      Теперь баритон говорил с еле ощутимым саксонским акцентом:

      – Возраст? Рост? Комплекция? Цвет глаз, усы, борода? Предпочтения в стиле одежды?

      – На ваше усмотрение.

      – Интеллектуальный уровень? Высший, средний, ниже среднего?

      – Пусть будет высший.

      Понизив тональность, баритон доверительно произнёс:

      – Вы позволите один совет?

      – Да, конечно.

      – Выбирайте средний уровень. Высший слегка зануден и к тому же довольно часто оперирует малопонятными терминами.

      – Хорошо, пусть будет средний.

      – Отлично! Двигаемся дальше. Сексуальная ориентация вашего собеседника?

      – Господи! – Роберт начал терять терпение. – Да какая разница?! У меня всего один час на экскурсию! Давайте уже начинать!

      Внезапно баритон перескочил на тенор с капризными нотками:

      – Мистер Новак, позвольте вам пояснить, что я обязан следовать протоколу этикета!

      Какое-то время ничего не происходило. Голос молчал. Роберт предпринял попытку примирения:

      – Я так понимаю, что ориентация выбрана по умолчанию? Может, продолжим?

      – Может, и продолжим… – обиженно произнёс голос и снова смолк.

      Тем временем обстановка в зале начала меняться. Освещение переключилось с полуденного на вечернее. С потолка полилась музыка. По стенам, сменившим прохладный белый на тёплый золотистый свет, побежали красные всполохи. Ритмичные переливы золотого и красного пульсировали в такт приятной мелодии. Когда спинка кресла стала медленно опускаться, Роберт воскликнул:

      – Это ещё что такое?! Зачем это?

      Тенор из капризного сделался ласковым и начал баюкать:

      – Не пугайся, голубчик. Я просто создаю настроение для нас…

      Пытаясь удержать сидячее положение, Роберт замахал руками:

      – Довольно! Я всё понял! Я выбираю традиционную ориентацию!

      В тот же момент музыка смолкла, спинка снова встала вертикально, освещение накалилось до дневного. Прежний баритон осведомился:

      – Как бы вы пожелали ко мне обращаться? Сэр, мистер, месье, господин, товарищ, сударь?

      Роберт обречённо вздохнул:

      – Пусть будет месье.

      – Ну-ну! Больше жизни! Вам предстоит удивительное приключение! А вы, я вижу, совсем скисли.

      – Поймите: я заплатил кучу денег всего лишь за один час пребывания в будущем! Прошу вас, начинайте, не тратьте моё время впустую!

      – Но ваше путешествие уже началось! Несколько минут назад вы успешно переместились к нам из далёкого прошлого, и теперь я обязан принять своего гостя по всем правилам межвременного кодекса гостеприимства! Я очень надеюсь на то, что вы проявите максимум понимания и не будете мне мешать выполнять свои обязанности!

      Роберт недоверчиво поморщился:

      – Вы хотите сказать, что я нахожусь в будущем?

      – Да, мистер Новак, именно это я и хочу вам сказать.

      Роберт ещё раз огляделся. Комната действительно изменилась – она стала просторнее, её гладкие матовые стены светились изнутри, куда-то исчезла дверь, да и кресло под ним превратилось в нечто обтекаемое и податливое, готовое мгновенно подстроиться под седока, принимая любую форму.

      – И какой же сейчас год?

      Вместо ответа противоположная стена тотчас стала прозрачной и в её глубине появились большие объёмные цифры. Они показывали середину двадцать третьего столетия.

      – Теперь вы позволите мне продолжить?

      Роберт молча кивнул.

      «Как и когда это произошло? – думал он. – В какой момент я совершил этот немыслимый скачок во времени? Вот меня усаживают в кресло, вот техники производят последние приготовления, они тихо переговариваются, чем-то шуршат у меня за спиной… Пару раз кресло ощутимо сотрясает, и до меня доносятся торопливые извинения. Вот люди в белых комбинезонах закрывают за собой дверь, и я остаюсь один. Свет гаснет. Я переживаю несколько неприятных минут. Появляется знакомое с детства чувство тревоги. Темнота наваливается,