Тело с историей. Николай Леонов

с тобой сегодня, полковник? – отругал себя Гуров. – Ну как так-то, не увидеть?»

      С другой стороны, с чего он-то должен смотреть. К тому же вещи порядком занесло снегом. Так они и жались сиротливо у чужого забора – бережно сложенная спортивная куртка «Рейма» и пара этих самых «тапок» с ближайшего рынка.

      Сверху спускались сержант Зубков, врач и двое санитаров с носилками.

      – Ну наконец-то, – проворчал следователь, – за смертью только посылать.

      – А мы, Степа, съезжать не стали. Знаем мы тутошние элитные дороги, – пояснил доктор, пожимая руки, и пояснил Гурову, как единственному лично незнакомому: – Мы еще прошлой зимой знаешь как сиживали. И чего только прямо в машине делать не приходилось. Тут и роды принимали, и реанимировали. Да и каталку – ну ее, на носилках вернее. Да. Колея уже, смотрю, глубокая, и не развернуться…

      – То есть там и внизу нет разворота? – уточнил Гуров.

      Врач усмехнулся:

      – Есть аж сквозной проезд, на шоссе выходит, километрах в шести ближе к Москве. Только заперто на железный шлагбаум, на цепь да на кодовый замок. А код от замка сторож – чекист старый – каждую неделю меняет. Уж сколько ругались с ним – как об стенку горох. Вишь, чтобы чужие пробки не объезжали. Чего тут?

      – Плохо тут, – встрял Зубков, – вот.

      – У-у-у… мать честная.

      – Эх, Миша, Миша, – подхватил санитар номер один.

      – Да-а-а-а, – подтвердил номер два.

      Как-то это уже начинало раздражать. Что они, в самом деле? Точно помер некто для всего мира родной и знакомый.

      – Вы его нашли? – Врач выслушал Гурова вполуха, качая головой, быстро осматривая тело. – Жаль, жаль. До слез. Хороший человек был, только-только в себя приходить начал. Так, ну что, по ходу, ребро, да не одно. А это… что это за?.. Похоже на итоги потасовки, но какой-то несерьезной…

      На белой восковой скуле проступал кровоподтек.

      – Ну допустим… чего это он такой исполосованный? Посветите.

      Быстро обследовал царапины на спине, боках и животе.

      – Свежие, – доктор взял гибкую еще руку, осмотрел вены, длинные пальцы с куцыми ногтями, – чисто… ага. Вот это, на спине, это пикантное, от маникюра. Эти, остальные, попроще, – он провел пальцем по открывшемуся дорожному щебню, – оттаяло…

      Не церемонясь – не перед кем и ни к чему, – приспустил на погибшем штаны:

      – Ага, тут исколото все. И вот еще один кровоподтек, скорее всего, от удара. Так, и он же лежал как есть, неглиже? И босой?

      Его заверили, что так и есть.

      – Что предварительно скажете? – спросил следователь. – Сам замерз?

      – Да, конечно, что ж еще-то. Все ж таки не девка же красная у общаги гастарбайтеров, подозревать насилие нет оснований. Голый, пятна розовые – чего тут придумывать. Сорвался, напился, рванул куда-то на мороз. Все. Печально, конечно, – вздохнул он, – печально. Степа, приступаем?

      Следователь кивнул, они принялись за работу, констатируя, что личность установлена в результате показаний свидетелей, а равно и:

      «…осмотр проводится в ночное время, при искусственном, недостаточном освещении.

      Труп